— Не-е-е-е-ет! — Крик женщины потонул в топоте ног убегавших к лифту ювеналов и дружном реве малышей.
— Вас предупреждали письменно, загодя, за полгода, как и принято по законодательству! — крикнула от дверей лифта черная сотрудница с ребенком на руках. Аккуратно спеленатый малыш кряхтел и вырывался. Мать дралась в дверях со второй сотрудницей.
Грохот дверей. Крик той, что осталась: «Я буду этажом ниже, только повестку отдам!» Вход в подъезд.
— Мамаша, хватит реветь! — Ювенал в черной форме отгонял молодую мамочку от громадной коляски налоговиков резиновой дубинкой. — Не нойте, говорю! Обратно ребенка не вернуть, не тратьте силы и нервы. Ни мне, ни себе. Подите вон к мужу, настрогайте еще парочку детишек на радость себе и на благо общества.
— Из…изверги! — Молодая женщина изнеможенно прислонилась к двери подъезда, метнулась взглядом по зашторенным окнам. Наверняка, соседи прятались там, за плотными занавесками, боясь попасться на глаза блюстителям великоучительских указов. Все думали о собственных детях. — Да чтоб вам!.. — Она не нашлась, чего пожелать — хлесткого, злого, чтобы хватило на бесконечно длинную череду поколений.
— Госнаряд, мамочка, — устало пробубнил ювенал, продолжая пихать несчастную родительницу. — Попали в четырнадцать процентов — ваше несчастье, мы тут ни при чем… Все на благо отчизны…
Женщина в отчаянном жесте протянула руки, чтобы схватить свое дитя, непрестанно ревущее и ворочающееся в клубке таких же беспомощных телец. Выходящий из подъезда служащий в черной форме грубо ударил ее коленом в бедро. Она чуть не упала, удержалась на ногах и спросила едва слышно, глядя опухшими зареванными глазами в землю:
— Каким же он… станет, Ратиборушка мой?
— А кто его знает, — доброжелательно откликнулся первый ювенал. — Ну… каким-нибудь рабом в зоне. По разнарядке.
* * *
После того, как он порылся в нескольких электронных программах, сейчас уж точно знал, что делать. «Не надо», — пискнула обездвиженная тетка сквозь комок «незрелой» биомассы. Ратибор даже не отвлекся. Не до нее. В программе должен произойти такой сбой, что система не скоро очухается. Если вообще кто-то сможет ее восстановить. Еще пара кликов…
Он утомленно поморщился, перезагрузил систему.
— Конец вашему рабовладению. Порвал связи с обслугой. Все! Ну, если кто сможет восстановить — тогда не найдут, куда именно во времени отправлены мутанты. Не найдете резервацию, Новую придется строить. А за это время власть переменится. Через пару часов ни электричества, ни транспорта, ни воды не будет — ничего!
Он дотронулся до помертвевшей начальницы разрядником памяти. Взгляд женщины из панически затравленного мгновенно стал приветливо-внимательным:
— Вы, извините, по какому вопросу?
Полезная штука. Вовремя он прибрал его у зазевавшегося кинолога на площадке.
— Да вот, хотел сдать сперму налогом, но передумал что-то. Пойду…
— Всего доброго! — растерянно прозвенело ему вслед.
Он не ответил.
* * *
…Ратиш спал. Равномерно вздымалась грудь, спокойно билось сердце. Дыхание ровное и безмятежное. Никто не смог бы найти его здесь, даже если примерно знал место. Тишина царила в водосточном колодце, нарушаемая равномерным плеском непрестанно текущей воды и шелестом крысиных лап да их попискиванием. Ему снилось лицо человека. Любящее, с огромными улыбающимися глазами. Человек наклонился к нему и легонько коснулся ресницами щеки. Колокольчиками прозвенел рассыпчатый смех — его и человека-женщины. Ресницы щекотали его кожу, и он сам засмеялся, захлебываясь, вырываясь и тут же подлезая под нежный трепет ее ресниц. «Мама, — прошептал он во сне. — Я найду тебя, мамочка»…
