Наковальня звезд - [13]

Мартин резко оттолкнулся от угла каюты.

— Я знаю, тебе противна идея подобного разделения, — Вильяма не остановил гневный порыв друга. — Ты не любишь принимать людей такими, какие они есть на самом деле. Но почему, Мартин?

Лицо Мартина выдавало его напряжённое состояние.

— Ты сегодня что-то не в духе, — заметил он мрачно, ставя на своё место одну из стен, которая после его толчка отъехала куда-то за спину Вильяму.

Вильям рассмеялся:

— Я?

— Ты раньше никогда не был таким жестоким, — Мартин остановился в дверях.

Лицо Вильяма исказилось:

— Я не жестокий, — сказал он печально. — Я просто знаю, что будет дальше. И меня раздражает, что ты не хочешь этого знать. И все потому, что это касается тебя… и Терезы. Но всё равно, ты — лучший из нас, — голос Вильяма потеплел. Так было всегда, когда он хвалил Мартина. — По крайней мере, так думаю я. Не зря тебя выбрали Пэном.

— Ты будешь следующим, — сказал Мартин, избегая взгляда Вильяма.

— Нет, не буду, — тихо возразил тот. — Возможно, следующим будет Ганс… Он хочет этого. Не буду скрывать, я представлял себя Пэном. Единственное, что могу сказать по этому поводу: уверен, при моём правлении многие юноши разнообразили бы свои сексуальные вкусы… — Он усмехнулся. — Нет, я никогда не стану старшим. Я солдат, а не генерал. Генерал — это ты, хотя и не веришь в это.

Мартин покачал головой:

— Я никогда не рвался к власти.

— Но, тем не менее, ты и не отверг предложение стать Пэном. Ты знаешь, что делает мудрый генерал? Вопреки умничающим сплетникам, он не трахается подряд со всем войском. Он наблюдает за всеми издалека, пытаясь понять, как можно использовать каждого, как сохранить безопасность, кем нужно пожертвовать, чтобы уберечь остальных, как выполнить миссию, порученную им. Ты согласен со мной?

В душе Мартин не был согласен с Вильямом, но ведь он всегда избегал прислушиваться к своему внутреннему голосу.

— Так ты согласен? — повторил вопрос Вильям.

— Один за всех и все за одного, — провозгласил Мартин, понимая, что это, конечно же, не ответ.

Но Вильяма, казалось, его слова вполне удовлетворили.

— Ну и отлично. И всё же, тебе нужен человек, который поддерживал бы тебя…

— Вильям, это всего лишь благие намерения. Меня нельзя сделать лучше, нельзя изолировать от людей…

— Зачем изолировать? Просто тебе иногда необходимо побыть с другом, который умерит твой пыл. Мне нравится Тереза, но не можешь же ты… О боже, мне кажется. что я хожу вокруг да около того, что в действительности хочу сказать… Не можешь же ты быть с ней тем, кем был со мной, не можешь получить более сильные ощущения…

— Мне не хотелось бы ранить тебя и, тем более, потерять…

— Ты ничего не хочешь терять и никого не хочешь ранить, — Вильям приблизил своё лицо вплотную к лицу Мартина и взял его за плечи, — Но всё равно, ты генерал. Правда, генерал, желающий убить двух зайцев сразу. Послушай старого мудрого Вильяма, Мартин. Неужели ты и вправду думаешь, что если ты переспал с кем-то, то вы непременно должны влюбиться в друг друга? Что, если ты был инициатором связи, то, значит, должен быть внимательным чуть ли ни всю оставшуюся жизнь — никогда не причинять боли партнёру и даже не сердить его?

— Оставь меня, — Мартин резко дёрнулся головой.

— Понимаю… Если они не любили тебя, ты чувствовал себя отвергнутым и обиженным… Мартин, ты хочешь любить всех, но ты не любишь. Это лицемерие. Мне кажется, ты хочешь слишком многого. Ты хочешь получить души своих любовников.

— Не такой уж ты и мудрый, Вильям, — сказал Мартин, отталкивая его. — Ты совершенно не понимаешь меня.

— Да, теперь я вижу, что Тереза тебе подходит. Она посмышленее тебя, да и посвободнее. Но… я умываю руки. Не хочу быть для тебя вторым. Я проиграл эту игру.

Увидев слезы в глазах Вильяма, Мартин не выдержал и тоже заплакал.

— Прости меня, — прошептал он, подлетая ближе и дотрагиваясь до шеи Вильяма. — Ты мне как брат.

— Мы останемся братьями, только не надо спать со мной из сострадания. Пощади меня. Я должен поверить, что смогу обходиться и без тебя.

— В этом нет здравого смысла. Но если ты этого хочешь…

— Всё идёт своим чередом, Мартин. Мы собираемся быть — кто солдатом, кто генералом, у нас есть Работа. И я думаю, она будет гораздо более трудная, чем мы только можем себе представить. Поэтому нет места никакому сумасбродству и лицемерию. На самом деле мы не принадлежим себе полностью, как бы нам ни хотелось в это верить, чтобы мы ни делали и чтобы ни делали момы. Но мы можем любить, и мы можем называть друг друга братьями и сёстрами.

Открыв дверь, Мартин обернулся в пролёте и сказал:

— Пожалуйста, не пропускай больше собраний.

— Не буду.

Эйрин Ирландка была для Мартина загадкой. Умная, рассудительная, с чистым взглядом. Поражало её сильное, иногда даже переходящее в высокомерие чувство независимости. Мартин нашёл её в бассейне, на лице у девушки была маска. Мартину пришлось позвать её дважды, прежде чем она заметила его. Выйдя из бассейна, Эйрин прошла мимо лестничного поля в раздевалку. Вода плескалась в сферическом пространстве; какое-то время можно было поплавать в воздухе, потом в воде, потом в брызгах и в пьянящем тумане, напоминающем облако.