Наковальня - [46]

— Сейчас снова заболит, — пробурчала женщина. — Лучше бы пока дать ей покой.

Она оказалась права. Нахлынула боль, и Габриел окончательно проснулся.

Оглядевшись по сторонам, землянин понял, что находится в углу большой комнаты, одна стена которой совершенно прозрачна и наклонена внутрь. У Габриела сразу возникла мысль о колокольне. Вероятно, это был один из сотен шпилей, что украшают горизонт Кьяры.

Комната выглядела хорошо обжитой. На большом рабочем столе в дальнем ее конце лежали куски оптических проводов и кристаллы интегральных схем. Тут и там валялась одежда и неубранные одноразовые чашки, в которых уже развивалась собственная жизнь. На низком столике в центре комнаты стояло несколько тарелок с едой не слишком аппетитного вида.

— Иди, приятель, кусни потрошков, — весело пригласил Киппер, показывая на стол. — Ты заработал прошлой ночью. Никогда не видел, чтобы парень, впервые в жизни надевший хлопалки, так прыгал. Просто верх, чудо! Просто верх! Мы уж думали, что потеряли тебя и вся пробежка была зазря, но ты оказался прямо верхним!

В устах Киппера это явно означало похвалу.

Габриел, пошатываясь, встал. «Из, — подумал он, — что случилось с Из? Ее тоже арестовали? Что они с ней сделали?» Не обращая внимания на еду, он проковылял к окну — посмотреть, где находится. Потребовалось несколько секунд, чтобы землянин понял, на что смотрит.

Он действительно был на самом верхнем этаже какого-то здания. Под окном тянулся рельс для подвесных машин. Сразу за рельсом, меньше чем в двадцати метрах от того места, где стоял Габриел, блестело алмазоволокно одного из внешних куполов Кьяры, а за ним, до самого горизонта, который оказался неожиданно высоко, протянулась жуткая черная равнина.

Габриел понял, что в первый раз смотрит на истинную поверхность Тора.

«Как жирная горячая тарелка», — писала о ней Элспет. Присмотревшись, Габриел увидел, что в действительности она не черная, а тусклая темно-серая. Не было высоких пиков — громадное тяготение Тора все расплющило, — но не было и пологих склонов. Все пространство занимали только низкие гряды с острыми гранями и дробленые глыбы, как если бы все, что пыталось бросить вызов гравитации Тора, было просто срезано. На плоских поверхностях изгибались неподвижные темные разводы, напоминающие нефтяную пленку. И все завешивало своим жемчужным мерцанием Икарово поле.

Старик, если бы ты только это видел! Габриелу вдруг страшно захотелось протянуть руку и коснуться планеты.

— Наковальня Тора, — сказал Киппер у него за спиной. — Самое грандиозное зрелище на Семнадцати Планетах. Ты бы удивился, сколько людей в этом городе никогда его не видели.

— Как это?

Габриелу было трудно это представить.

— А вот так, приятель. Не слишком приятное напоминание. Легко забыть, что ты живешь в Колодце, еще легче не вспоминать. Ты никогда не замечал, на какую высоту от земли наружные купола непрозрачны? И большинство зданий на периметре не имеют окон с этой стороны. Три шага за купол, и твой член обовьется вокруг твоих лодыжек.

Киппер радостно прищелкнул языком. Габриел сказал:

— Я бывал в Орбитальных городах на Терра-Лагранже и в поясе астероидов системы Гелиоса. Достаточно открытой двери воздушного шлюза, чтобы отнять множество жизней.

— Это не одно и то же, чудо, не одно и то же, — покачал головой коротышка.

Габриел знал, что Киппер, конечно, прав. За герметичной оболочкой космических колоний находится Ничто, которое может убить тебя. Здесь враг имел лицо, широкое, черное и вселяющее ужас.

Внезапно землянин почувствовал себя дома. Прошлой ночью он сбежал из тюрьмы ЦУРЗ; он свободен. «Свободен, как муха в бутылке из-под джина, — с кривой улыбкой подумал Габриел. — А Организация зажимает пальцем горлышко. Свободен, как букашка в янтаре».

— Ты собираешься есть, парень? — неожиданно вмешалась женщина. — С тобой хочет поговорить Лаз.

Киппер цыкнул на нее укоризненно:

— Дай человеку опомниться, Шэрри, он только что проснулся, и вчера мы малость припозднились.

— Ага, в новостях только об этом и говорят. Шпики сгребают всех верхнеземельцев, кого удается схватить. — Тох стоял в дверях со своей обычной угрюмой мордой бассет-хаунда. Он бережно держал в руках матерчатый сверток. — Радуйся, что мы вообще здесь.

— Слушай, парень, я поставила верхнюю блокировку на ту дверь! И на лифт! — взорвалась Шэрри. — Им просто повезло. Такое тоже случается. Я сделала все, что могла, черт побери!

— Тихо, тихо, конечно, ты сделала все, что могла. — Киппер вскочил между ними. Габриел понял, что этот спор продолжался все утро. Поцеловав Шэрри в лоб, Киппер осторожно взял сверток из рук Тоха. — Ах ты моя королевочка, — закудахтал он свертку. Сверток изогнулся, из него высунулась крохотная белая ручка и неуклюже ткнула Киппера в глаз.

— Четыре с половиной месяца, а уже усвоила правило молчания, как малыш с двойным грузом мозгов! — гордо сказал Киппер, подмигивая Шэрри. Женщина ответила ему теплым взглядом.

«Киппер Гиббонс — семейный человек», — с удивлением подумал Габриел. Это открытие пробудило в нем маленькую боль, которую он быстро подавил. Затем он увидел блеск во взгляде висельника Тоха и понял, что семья в данном случае простирается дальше, чем можно было бы ожидать.