Наковальня или молот - [4]

— Перед вами, господин премьер-министр, представители болгарского рабочего класса, и вы обязаны ответить им, — делая ударение на слове «обязаны», произнес Благоев.

— Я уже ответил, — сказал Малинов. — Вы свободны, господа рабочие делегаты!

Делегаты покинули роскошный кабинет с твердым решением продолжать борьбу. Они читали «Манифест Коммунистической партии» и знали, что ни один господствующий класс еще не сходил добровольно со сцены. Его нужно было свергнуть силой.

ЦЕНЗУРА

Познавшему страдания отцов и дедов,

Что проливали кровь за торжество идей,

Ему самой судьбой обещано изведать

Потомков радости, дожив до светлых дней.

Христо Радевский

Во дворе типографии «Либеральный клуб» валялось толстое бревно. Наборщики любили посидеть на нем во время обеденного перерыва, подышать чистым воздухом. В типографии было душно, накурено и мрачно. Плоскопечатную машину пускали в ход вечером, после того, как метранпаж сверстает четыре полосы газеты «Народные права» и выправит ошибки. Когда машина работала, стекла в окнах дребезжали, пол подрагивал, а с потрескавшегося потолка на головы рабочих сыпалась штукатурка.

Было раннее утро. Только что проснувшийся город купался в чистом весеннем воздухе. Стоян Кечеджиев, молодой рабочий, всегда приходивший в типографию первым, сидел верхом на бревне и дул в новенькую флейту, неумело перебирая пальцами и тщетно пытаясь подобрать мелодию народного танца.

— Здравствуй, браток, — услышал он голос Георгия. Димитров быстрыми шагами пересек двор и похлопал любителя музыки по плечу. — Ну, как дела?

— Как сажа бела… Разделили опорки босого.

— И что же тебе досталось?

— Досталась свинья, что летом сбежала со двора… Сперва мы напились, а как начался дележ, передрались. Соседи еле разняли. Да что там говорить! Лучше расскажи, что у вас вчера было.

— Вчерашний денек удался на славу, Стоянчо, — улыбнулся Георгий. — Все еще не могу прийти в себя от радости. Всю ночь глаз не сомкнул. Ведь мы впервые так праздновали Первое мая. Какой это был праздник! Все почувствовали силу рабочих.

— Молодцы! — воскликнул Стоянчо. — А собрание где провели?

— В зале гостиницы «Свобода». Потом все вышли на улицу. Музыка гремит. У всех красные банты на груди. Впереди шел Антон Иванов, ты его знаешь. Вот это человек! Подпоясался кожаным ремнем, под мышкой петлю прикрепил и просунул в нее древко знамени. Идет гордо так, торжественно.

— Какое знамя он нес?

— Алое, общества «Братство».

— А-а, знаю, знаю!

— Ну вот, идем мы, поем песни. Весь Ючбунар[2] вышел посмотреть на нас. Когда мы подошли к рыночной площади, со стороны улицы Дебр показалась конная полиция. Впереди — старшой с тремя нашивками на погонах. Я тут же пробрался вперед и встал справа от знаменосца. В это время подъехали полицейские. Старшой решил напугать нас — натянул поводья, и лошадь его взвилась на дыбы. Но Антон Иванов остановился, расставил ноги, и ни с места. Колонна тоже остановилась. «Разойдись!» — заорал старшой и повернул лошадь влево. Та с грохотом опустила копыта на тротуар так, что посыпались искры. Антон Иванов вскипел — знаешь его, он ведь старый бунтарь, его за русенский бунт к смертной казни приговаривали, — схватил знамя обеими руками, направил его, точно пику, на старшого и говорит: «Дай людям пройти, или я проткну тебе брюхо!»

Старшой позеленел от злости, схватился за ножны да как гаркнет: «Сабли наголо!» Полицейские выхватили сабли. Тут наши не выдержали. От их угрожающего «у-у-у» задрожали стены домов. Кто-то крикнул: «Чего стоите? Гоните их!» А справа стояла полуразрушенная кирпичная ограда. В одно мгновение сотни рук протянулись к ней и стали выламывать кирпичи. На головы полицейских обрушился град кирпичей. Ограды как не бывало. Первым удрал старшой, за ним припустились остальные. Пока они съездили за подкреплением и вернулись, мы успели провести митинг и разойтись. Вчера мы победили! Я этого Первомая не забуду!

Ударил колокол, возвещая начало рабочего дня. Наборщики, надевая на ходу рабочие халаты, один за другим занимали свои места. Метранпаж раздал рукописи.

— Держи! — и он протянул Стояну две-три странички хроники. — А тебе, — повернулся он к Георгию, — даю передовую. До обеда все должно быть готово. Тут немного, страниц семнадцать.

Молодой наборщик взял рукопись, прочел заголовок: «Антигосударственная демонстрация» и нахмурился. Меж бровей легла складка.

— Кто написал? — полюбопытствовал Стоян.

Вместо ответа Георгий провел рукой дугу под подбородком, намекая на бороду.

— Шеф! Да, я тебе не завидую, — прошептал Стоян и склонился над наборной кассой.

Тонкие пальцы Георгия запорхали над кассой. С необыкновенной быстротой выхватывал он литеру за литерой и выстраивал их в верстатке. Он был одним из лучших наборщиков, работал без ошибок и умел разбирать самые запутанные тексты, самые неразборчивые почерки. Раньше все передовицы газеты «Народные права», написанные главным редактором Василом Радославовым — а буквы у него были не яснее иероглифов, набирал дед Вуте, старый и очень грамотный рабочий. Но он заболел и надолго слег. Тогда метранпаж остановил свой выбор на Георгии и не ошибся: молодой наборщик отлично справился с порученным делом.