Наковальня или молот - [39]

У Геринга были обширные имения и замки. В мрачных лесах он любил охотиться на оленей, на серн и кабанов. Его грудь увешана бесчисленными орденами. Кто решится стать ему поперек дороги? Такой смельчак должен заведомо проститься с жизнью. Перед судьями предстал сам Мефистофель, — тот, кто заставил сына лейденского торговца отвечать за поджог парламента, а сам скрылся. За жирным, затянутым в форму штурмовика главарем выстроились телохранители-эсэсовцы. Он стоит перед облаченными в пурпурные тоги судьями и рассказывает об ужасных злодеяниях, которые собирались совершить коммунисты, о гестаповцах, которые не щадят себя, о «новом порядке», который третий рейх скоро установит во всех странах Европы. Геринг кричит, бьет себя в грудь, заявляет, что он спас Германию и весь мир ют «красной опасности».

— Прежде всего нужно было двинуть против врага аппарат государства. Я разъяснил моей полиции: если стреляют, это стреляю я! Если кто-то лежит убитый, это я его застрелил! Но я требую, чтобы не стреляли впустую!

Один гитлеровский писака, впав в телячий восторг, лихорадочно записывает: «Это до такой степени язык настоящего мужа… что лица в зале светлеют… Этому Герингу в самом деле можно поверить, что он поднимет на рога шесть миллионов коммунистов и бросит их на землю». Сам того не желая, этот угодливый писака нарисовал подлинный портрет своего хозяина: бык, возбужденный, опьяненный теплой кровью. Звероподобный государственный деятель, которого вынесла на своем гребне самая мутная реакционная волна в новой истории немецкого народа.

Адольф Штейн — так звали газетчика — считал, что шести миллионов коммунистов мало для Геринга, «который обладал таким зарядом силы воли», но Георгий Димитров знал подлинную цену толстого Германа. На протяжении многих лет он следил за его высокомерными речами и наглыми действиями. И сейчас, глядя на него, расставившего ноги, наклонившего голову, подбоченившегося, он понял, что быстро разделается с ним. Но его нужно сначала раздразнить, показать ему красный плащ, как это делают испанские тореадоры. Нужно заставить его реветь, потерять самообладание, а затем уже нанести решительный удар.

— 28 февраля, — начал спокойным тоном подсудимый, — премьер-министр Геринг дал интервью о поджоге рейхстага, где говорилось: у «голландского коммуниста» ван дер Люббе был при аресте отобран помимо паспорта и членский билет Коммунистической партии». Откуда знал тогда премьер-министр Геринг, что у ван дер Люббе был с собой партбилет?

Геринг высокомерно посмотрел на противника, попытался ответить спокойно:

— Нужно сказать, что я до сих пор очень мало интересовался этим процессом, то есть читал не все отчеты… Поэтому я предполагаю, что вопрос, который вы задали, давно ясен для вас, а именно, что я вообще не занимался расследованием этого дела. Я не хожу туда и сюда и не проверяю карманы людей. Если вам это еще неизвестно, я говорю вам: полиция обыскивает всех опасных преступников и сообщает мне, что ею найдено.

«Сразу же попался на удочку», — подумал Димитров и, опершись руками о стол, наклонился вперед, уставился на Геринга, заговорил медленно, чеканя каждое слово:

— Трое чиновников уголовной полиции, арестовавшие и первые допросившие ван дер Люббе, единодушно заявили, что у Люббе не было найдено партбилета. Откуда же взялось это сообщение о партбилете, хотел бы я знать?

Прижатый к стене на глазах у собравшихся в зале нацистских вожаков и корреспондентов иностранных газет, не желая с первого же момента показаться смешным и жалким лгуном, премьер-министр был вынужден признаться, что у ван дер Люббе не было найдено партбилета.

Мрачный огонь вспыхнул в глазах Георгия Димитрова. Он решил нанести новый удар. Свидетель официальное лицо, министр иностранных дел, премьер-министр Пруссии. Пусть он заявит суду, несет ли министр ответственность за свою полицию? Конечно, несет. Геринг отвечает за полицейских, расстреливающих коммунистов. Он полностью ручается за них. Тогда пусть свидетель скажет, что он сделал для того, чтобы выяснить путь голландца из Берлина в Геллингсдорф, его пребывание в ночлежном доме, его знакомство там с двумя другими людьми? Это позволит суду установить, кто является настоящим поджигателем парламента: Фауст налицо, но за его спиной стоит Мефистофель, который подает ему головню, шепчет ему что-то на ухо и ведет его к рейхстагу. Затем Мефистофель проваливается сквозь землю. Почему в это дело впутывают коммунистов? Заявив, что поджигателями рейхстага являются коммунисты, не направил ли свидетель полицейское, а затем и судебное следствие в определенном направлении, которое не дает возможности установить настоящих поджигателей?

Геринг почувствовал, что ему нанесли тяжелый удар. Глаза его налились кровью. Почему спрашивают его? Это дело уголовной полиции, которая ведет расследование по всем направлениям, чтобы найти нити преступления.

Он высокомерно ответил:

— Я не чиновник уголовной полиции, а ответственный министр, и поэтому для меня было не столь важно установить личность отдельного мелкого преступника, а ту партию, то мировоззрение, которые за это отвечают. Уголовная полиция выяснит все следы — будьте спокойны. Мне надо было только установить: действительно ли это преступление не относится к политической сфере, или оно является политическим преступлением. С моей точки зрения, это было политическое преступление, я точно так же был убежден, что преступников надо искать в вашей партии!