Наконец-то правдивая история Франкенштейна - [2]

– Значит, Франкенштейн – ваш театральный псевдоним?

– А что же еще? Для репортера вы как-то туго соображаете, вам не кажется?

Дэн достал из нагрудного кармана свою журналистскую карточку, но Стэн пренебрежительно от него отмахнулся.

– Да нет же, Дэн, я вам верю, но согласитесь, что ваш вопрос немного отдавал провинциализмом. Бьюсь об заклад, вы уверены, что у меня – настоящий монстр!

– Ну вы же не станете отрицать, что выглядит он очень натурально. То, как сшита кожа, и эти втулки, торчащие из головы...

– Вся эта бутафория держится с помощью гримировального лака, а швы нарисованы карандашом для бровей. Это шоу-бизнес, сплошная иллюзия. Но я рад слышать, что мой номер выглядит натурально даже для такого искушенного репортера, как вы. Я не уловил, какую газету вы представляете?

– Не газету, а информационный синдикат. Я узнал о вашем номере примерно полгода назад и очень им заинтересовался. Мне пришлось быть по делам в Вашингтоне, там я навел о вас справки, потом приехал сюда. Вам не очень нравится, когда вас называют Стэном, правда? Лучше бы говорили Штейн. Ведь документы о предоставлении американского гражданства составлены на имя Виктора Франкенштейна...

– Что вы еще обо мне знаете? – голос Франкенштейна неожиданно стал холодным и невыразительным.

Дэн заглянул в свои записи на желтых листочках.

– Да... вот это. Получено из официальных источников. Франкенштейн, Виктор... Родился в Женеве, прибыл в Соединенные Штаты в 1938 году... и так далее.

– А теперь вам только осталось сказать, что мой монстр – настоящий, – Франкенштейн улыбнулся одними губами.

– Могу поспорить, что он действительно настоящий. Никакие тренировки с помощью йоги или воздействия гипноза, а также любые другие средства не могут привести к тому, чтобы живое существо стало таким безразличным к боли, как ваш монстр. Нельзя его сделать и таким невероятно сильным. Хотелось бы знать все до конца, во всяком случае, правду!

– В самом деле?.. – ледяным тоном спросил Франкенштейн.

Возникла напряженная пауза. Наконец, Франкенштейн рассмеялся и похлопал репортера по руке.

– Ладно, Дэн, я расскажу вам все. Вы дьявольски настойчивы, профессионал высокого класса, так что, как минимум, заслуживаете знать правду. Но сначала принесите еще что-нибудь выпить, желательно чуточку покрепче, чем это гнусное пиво...

Его нью-йоркский акцент улетучился столь же легко, как перед этим – немецкий. Теперь от говорил по-английски безукоризненно, без какого-либо местного акцента.

Дэн сдвинул в сторону пустые кружки.

– К сожалению, придется пить пиво, – заметил он. – В этом округе сухой закон.

– Ерунда! – воскликнул Франкенштейн. – Мы находимся в Америке, а здесь любят возмущаться по поводу двойственной морали за рубежом. Но в самой Америке ее практикуют настолько эффективно, что посрамляют Старый Свет. Официально округ Бэй может считаться «сухим», но закон содержит множество хитрых оговорок, которыми пользуются корыстолюбцы. Так что, под стойкой вы обнаружите достаточное количество прозрачной жидкости, носящей славное название «Белая лошадь». Она воздействует на человека столь же сильно, как и удар копытом означенного животного. Если вы все еще сомневаетесь, можете полюбоваться на дальней стене оправленной в рамочку лицензией на право торговли спиртным со ссылкой на федеральный закон. Так что администрации штата не к чему придраться... Просто положите на стойку пятидолларовую бумажку и скажите «Горная роса» – и не спрашивайте сдачи.

Когда оба они сделали по глотку, наслаждаясь отличным виски, Виктор Франкенштейн заговорил необыкновенно дружелюбным тоном:

– Называй меня Виком, приятель. Я хочу, чтобы мы были друзьями. Я расскажу тебе историю, которую мало кто знает. История удивительная, но это – чистая правда. Запомни – правда, а не всякая чушь вроде измышлений, недомолвок и откровенного невежества, которые ты найдешь в отвратительной книге Мэри Годвин. О, как мой отец сожалел, что вообще встретил эту женщину и в минуту слабости доверил ей тайну, раскрывшую некоторые изначальные направления его исследований!..

– Минуточку! – перебил его Дэн. – Вы сказали, что будете говорить правду, но меня не проведешь. Мэри Уоллстонкрафт Шелли написала свое произведение «Франкенштейн, или Современный Прометей» в 1818 году. Значит, вы и ваш отец должны быть настолько старыми...

– Дэн, пожалуйста, не перебивай меня. Заметь, я упомянул об исследованиях моего отца во множественном числе. Все они были посвящены тайнам жизни. Монстр, как его теперь называют, был его созданием. Отец прежде всего интересовался долгожительством и сам дожил до весьма преклонного возраста, которого достигну и я. Не стану докучать тебе и называть год моего рождения, а просто продолжу рассказ. Так вот, Мэри Годвин жила тогда со своим поэтом, и они не были женаты. Это и дало моему отцу надежду, что в один прекрасный день Мэри может обратить внимание на то, что он не лишен обаяния, а отец сильно ею увлекся. Ты легко можешь себе представить, каков был финал этой истории. Мэри аккуратно записала все, что он порассказал, затем порвала с ним и использовала свои записи в известной презренной книге. Но она допустила при этом множество грубейших ошибок...