Накажи меня нежно - [48]

В первый раз Илья пустил ее в парилку ненадолго, буквально на несколько минут, велел посидеть на нижней полке и выставил обратно в мыльню. Сказал, к пару надо привыкать постепенно. К слову, Кире понравился обжигающий жар, который проникал в каждую клеточку тела, и во второй заход Илья стал учить ее пользоваться веником. Попросту уложил на лавку и показал мастер-класс.

Дубовый веник он запарил заранее, и теперь опахивал им, поглаживал, похлестывал и постегивал. Кира тихонько взвизгивала при особенно сильных ударах, но не от боли — от неожиданности, от новых ощущений. Кожа приятно горела, а в теле образовалась легкость, как будто вместе с потом из него выходила усталость, накопленная за год.

— Хорошо? — усмехнулся Илья, помогая Кире подняться с лавки. — Сейчас еще лучше будет. В сугроб тебя окунать рановато, без подготовки, а водичкой — в самый раз.

Он вывел ее в мыльню, велел закрыть глаза, громыхнул ведром, в которое зачем-то до этого наливал воду… и вылил воду на Киру. Вода показалась ледяной, от контраста перехватило дыхание, да так, что Кира беспомощно хватала ртом воздух, а потом разразилась отчаянным визгом.

Илья довольно засмеялся и обернул ее огромным полотенцем.

— Растирайся, — сказал он. — И с боевым крещением.

Минут двадцать они отдыхали и пили чай из термоса, предусмотрительно прихваченного из дома. Чай был липовый, с медом и лимоном. Кира решила, что тут и уснет — ее разморило. Однако Илья снова отправился в парилку, напомнив о том, что теперь его очередь.

Для первого раза Кира неплохо справлялась. Нехитрая наука, особенно под чутким руководством Ильи. И все же рука с непривычки устала так, что свело плечо. Илья пошутил, что баня — единственное место, где нижний может отхлестать Верхнего, — и выскочил на мороз растираться снегом.

До дома добрались умиротворенные, усталые и довольные. Несмотря на голод, завалились на кровать, отдыхать. Кира даже задремала, но проснулась оттого, что Илья настойчиво гладил ее грудь. Он лежал на боку, подперев рукой голову, и смотрел на Киру таким плотоядным взглядом, что она даже покраснела.

— Сессия? — рискнула спросить она.

— Нет, — хрипло ответил Илья. — Боюсь, я не вынесу долгой прелюдии.

Он ласкал ее ровно столько, чтобы увлажнилось лоно, а потом закинул ее ноги себе на плечи и взял резко, грубо, страстно. Кира стонала, комкала простынь, сжимая ее пальцами. Восхитительное чувство наполненности ощущалось ярче и острее, чем раньше. Она выгибала спину, чтобы член входил в лоно еще глубже, и кончила чуть раньше Ильи, извиваясь в его руках, пока он не достиг своего пика.

— А где теперь можно помыться? — спросила Кира, как только отдышалась. — В тазике?

Илья хмыкнул, встал и вытащил из сумки влажные салфетки. Кира не заметила, когда он успел надеть презерватив, но свои гигиенические «процедуры» он закончил быстро. А потом у Киры снова перехватило дыхание, потому что вместо того, чтобы дать ей салфетку, Илья подтащил ее за ягодицы к краю кровати, опустился на колени, развел ей ноги и стал языком вылизывать испачканную промежность. Она даже возразить не могла, потому что не могла выдавить из себя ни слова. Это было так непохоже на Илью — с его-то характером! Снова стало сладко тянуть внизу живота.

— Захотелось попробовать тебя на вкус, — сказал Илья, поднимаясь. Кира недовольно заерзала. — Что, снова? Ненасытная! — он шутливо шлепнул ее по попе. — Нет уж, сначала накорми меня. Вставай-вставай!

Кира сладко потянулась, встала и накинула халат. В комнате было тепло, на кухне — тоже. Она быстро приготовила еду, и они устроились перед камином. Илья открыл бутылку вина, и зимний романтический ужин плавно перетек в жаркую романтическую ночь.

Назавтра проснулись только к обеду. На крыльце обнаружился бидон с молоком, горшок с творогом и крынка со сметаной. Творог замерз и стал похож на мороженое. Кира с удовольствием скребла его ложкой и запивала горячим молоком.

День прошел в заботах. Илья возился во дворе, носил дрова, расчищал дорожки. Кира готовила обед. А вечером пришлось распрощаться с покоем.

Кира не видела, как это произошло. Она убирала на кухне, когда услышала, как со двора ее зовет Илья. Выбежала на крыльцо и внутри все оборвалось. Илья сидел в снегу, под крыльцом, морщась от боли.

— Что?! — она слетела вниз, упала рядом на колени.

— Нога… — процедил он сквозь зубы. — Поскользнулся, упал с крыльца… Идиот!

— Где? — Кира стала осторожно ощупывать ногу.

— Да в лодыжке… Вывих, наверное… А-а-а! Кира! Больно же!

— Боюсь, перелом, — прошептала Кира. — Черт побери! И трогать вас нельзя, кость может сместиться, и оставлять в сугробе чревато, замерзнете!

— Сама замерзнешь, оденься…

Илья еле сдерживался, было видно, что ему очень больно.

— Я сейчас!

Кира убежала в дом, вернулась с двумя табуретами и поясами от халатов, сунула Илье телефон:

— Звоните вашим знакомым, они быстрее скорую вызовут!

И помчалась в баню, а оттуда выскочила уже с веником.

— Терпите, Илья Сергеевич!

Он как раз дозвонился до Кузьмича и взвыл, когда Кира стащила ботинок с поврежденной ноги.

— Скорую, да… Ногу сломал… — прохрипел Илья в трубку. — И сам приходи…