Наказанные народы - [73]

Обращение сопровождается 2500 подписями.

Приложение № 2

А. Некрич

Смеем ли мы молчать?

Заявление для печати по поводу суда в Омске над Мустафой Джемилевым

В Омске только что закончился суд над Мустафой Джемилевым.

Крымский татарин Джемилев отдал многие годы своей жизни борьбе за восстановление гражданских прав крымско-татарского народа и возвращение его на историческую родину в Крым, откуда крымские татары были насильственно депортированы в мае 1944 г. Хотя незаконность этого акта была позднее признана советским правительством и формально права крымских татар были восстановлены, им не дают жить на земле своих отцов.

Джемилев за активность в пользу своего народа неоднократно приговаривался к заключению. Сейчас, накануне истечения срока, он снова был предан суду по обвинению в антисоветской пропаганде.

Ясно, что Джемилева боятся выпустить на свободу.

При судебном разбирательстве в Омске 12–15 апреля 1976 г обвинение против Джемилева рассыпалось в прах: главный свидетель обвинения, солагерник Джемилева Владимир Дворянский, отказался от своих показаний, данных на предварительном следствии, и заявил, что эти показания он подписал под давлением следователя, которое продолжалось на протяжении целого года. Дворянский сообщил суду ужасающие подробности ведения следствия и, несмотря на продолжающееся давление, этот 26-летний человек нашел в себе мужество сказать на суде правду. Будем помнить об этом.

Естественно, что и атмосфера вокруг судебного разбирательства в Омске была пронизана духом произвола и человеконенавистничества. Из 19 родственников и друзей Джемилева, приехавших на процесс, допущены были только четверо. Двое из них — брат и сестра обвиняемого — были удалены из зала суда во время последнего слова Джемилева. Прибывшие на суд из Москвы академик Сахаров и его жена Елена Боннэр не только не были допущены в зал судебного разбирательства, но подверглись оскорблениям и физическому насилию.

Суд, вопреки фактам и попирая элементарные нормы права, вынес Джемилеву обвинительный приговор — 2,5 года лагерей строгого режима.

Этот приговор может стать для Джемилева смертным.

Физическое состояние Джемилева чрезвычайно опасное: у него частичная атрофия печени и тяжелое сердечное заболевание. С июля 1975 г. Джемилев держал голодовку и снял ее лишь 15 апреля 1976 г. во время суда, по настоянию родных. Он весит сейчас 35 кг.

Спасти его может только немедленное освобождение и экстренные медицинские меры.

Мир уже был свидетелем гибели Галанскова, самоубийства Габая. Тяжело болен находящийся во Владимирской тюрьме Владимир Буковский. Страшна участь тех, кто заключен в «психушки».

Я обращаюсь ко всем людям, считающим себя порядочными:

Не закрывайте глаза на творящиеся произвол и беззакония.

И я спрашиваю вас: «Смеем ли мы молчать?!».

Я обращаюсь прежде всего к своим коллегам, историкам в СССР и за рубежом, к историкам, которые по своему профессиональному долгу обязаны поддерживать огонь истины, зажженный Прометеем.

Встанем на защиту Джемилева, Буковского, Суперфина, Ковалева и других, томящихся в заключении за свои убеждения. Будем бороться за амнистию политическим заключенным во всем мире, но прежде всего в своей собственной стране. Сегодня нужно спасти Джемилева.

В этом наш долг, человеческий и профессиональный.

И отрешимся от постыдного молчания.

17 апреля 1976 г.