Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне? - [2]

Эта конкретная работа является лишь небольшим «кирпичиком» в целом комплексе исследований, которые должны дать ясные и обоснованные ответы на следующие принципиальные вопросы:

1. Почему Гитлер напал на Советский Союз, заранее обрекая себя на тяжелую и бесперспективную войну на два фронта?

2. На чем основывалась уверенность Гитлера в успехе предстоящей агрессии против СССР? Нельзя же вообразить, что он развязал такую масштабную войну без каких либо обоснований, оценок и расчетов.

3. Какой информацией о состоянии обороноспособности Советского Союза располагало военно-политическое руководство фашистской Германии и на какие значимые «фигуры» в нашей стране оно опиралось в своих надеждах на быстрый разгром советских войск?

4. Какое представление сложилось у Сталина о:

■ взглядах военно-политического руководства фашистской Германии на состояние обороноспособности Советского Союза;

■ способах развязывания Германией предстоящей войны, характере и методах ее ведения;

■ военном и экономическом потенциале Германии и о состоянии ее вооруженных сил;

■ возможностях Советского Союза противостоять предстоящей агрессии и добиться победы в будущей войне.

5. Чем руководствовался Гитлер при выборе направлений (главных) ударов по Советскому Союзу и почему их не смогли правильно определить советские руководители, опираясь на оценку той же самой военно-политической обстановки в мире и в Европе?

Ответы на все эти взаимоувязанные вопросы могут сформировать целостную картину событий тех трагических дней.

ПРОЛОГ

В некоторых исторических исследованиях приводится риторический вопрос Сталина, который он озвучил в одном из своих многочисленных монологов по случаю разгрома советских войск в начальный период Великой Отечественной войны, оправдывая свою преступную бездеятельность: «А разве войска не должны быть в боевой готовности без всяких директив? Разве я должен приказывать сердцу, чтобы оно билось?»

Ярые апологеты сталинского режима в своих попытках сохранить «репутацию» Сталина как безупречного и безошибочного руководителя взваливают всю вину за провалы на фронте в июне 1941 года на генерала Павлова и приводят эту фразу, видимо, рассчитывая на людей несведущих. И на самом деле, неискушенный обыватель, прочитав (услышав) эту фразу, скорее всего, подумает, что Сталин прав: зачем же нужны войска, если они не готовы дать решительный отпор наглому врагу. Конечно, дотошный читатель, зная умение Сталина фальсифицировать факты, что, наряду с прочим, подтверждается огромным числом реабилитированных жертв сталинского режима, может и усомниться, представив поединок двух равнозначных стрелков. У каждого по пистолету, но у одного пистолет в кобуре с незаряженным магазином, а второй уже прицелился заряженным пистолетом в первого. Не надо быть Гегелем, чтобы предсказать исход поединка.

То есть решающее значение для исхода поединка в данном случае имеет не способность успешно сражаться вообще, а непосредственная готовность к конкретному бою.

Можно привести и другие исторические примеры, наконец, вспомнить драматическую гибель легендарного комдива Василия Ивановича Чапаева и разгром его дивизии, но в любом случае нападающего врага нужно встречать во всеоружии, а не в постели. Не вызывает сомнений тот факт, что крайне ограничены возможности к отражению внезапного нападения противника у тех войск, которые заняты повседневной деятельностью, то есть находятся в так называемой постоянной боевой готовности. Многовековая история войн демонстрирует, что такие части и соединения в случае внезапного нападения почти наверняка обречены на полное уничтожение, как это и случилось с войсками ЗапОВО.

Другое дело — войска, уже готовые к моменту нападения встретить противника организованно и во всеоружии, находящиеся на боевых позициях, а не спящие в казармах, имеющие в своем распоряжении дополнительные боекомплекты[3], топливо и прочие средства материально-технического обеспечения. Исходя из этого, можно предположить, что даже в численном меньшинстве войска ЗапОВО, своевременно подготовленные и нацеленные на решительный отпор врагу, могли оказать ожесточенное сопротивление ударным группировкам фашистов, на длительное время задержать продвижение значительно превосходящего противника[4] и нанести ему (противнику) серьезный урон.

Однако все эти аргументы слишком очевидны, сами бросаются в глаза и понятны любому обывателю, особенно далекому от глубины и сложности проблем военного управления. Создается впечатление, что они представляют собой результат поверхностного мышления, а не глубокого и целостного осмысления трагедии 22 июня. В действительности для того, чтобы понять причины поражения советских войск в приграничных сражениях, боевую готовность необходимо рассматривать не изолированно, а в неразрывной связи с рядом других, не менее важных, вопросов обороноспособности и боеспособности, чему и посвящено последующее изложение.

АБСТРАКЦИЯ И КОНКРЕТИКА

Действительно, Сталин прав, но исключительно в абстрактном плане, на уровне бытового, обывательского восприятия этой проблемы. Он прав, но только в том смысле, что войска всегда находятся в некоторой степени боевой готовности, которая в конкретный исторический момент должна обеспечить успешное решение задач, стоящих перед той или иной частью, соединением или объединением, например, переучивание, получение (на предприятиях) и освоение новой (авиационной, бронетанковой, ракетной и иной) техники. Безусловно, каждая степень боевой готовности предусматривает определенные возможности по выполнению и боевых задач, главная из которых состоит в отражении внешней агрессии.