Накануне 22 июня 1941 года. Документальные очерки - [8]

Безопасность СССР на юго-западе во многом зависела от того, превратится ли Черное море в театр военных действий. СССР был заинтересован в том, чтобы предотвратить вовлечение черноморских стран в орбиту агрессивной политики Германии и появление на их территории вермахта. С этой целью советское правительство обратилось к правительству Болгарии с предложением заключить договор о дружбе и взаимопомощи. СССР заявил о готовности оказывать Болгарии помощь, в том числе военную, в случае нападения на нее любой третьей страны или коалиции стран. Болгарии же предлагалось оказывать помощь СССР в случае возникновения угрозы его интересам на Черном море или в Проливах[63]. От Германии СССР добивался вывода ее войск с территории Румынии, признания восточной части Балканского полуострова зоной безопасности СССР, невовлечения Балканских стран в Тройственный пакт[64].

Учитывая опыт Крымской и первой мировой войн, а также иностранной военной интервенции против Советской России, правительство СССР было заинтересовано в том, чтобы не допустить проход через Проливы военных флотов нечерноморских государств. С этой целью оно попыталось добиться участия в контроле за судоходством через Босфор и Дарданеллы либо, как минимум, побудить Турцию в случае вовлечения СССР в войну соблюдать нейтралитет и выполнять возложенные на нее международными договорами обязательства по обеспечению режима Черноморских Проливов[65]. В марте 1941 г. СССР и Турция обменялись заявлениями о сохранении ими нейтралитета по отношению друг к другу в случае вовлечения одной из сторон в войну[66].

Огромное значение в плане подготовки к отражению германской агрессии имел для СССР заключенный в Москве 13 апреля 1941 г. советско-японский договор о нейтралитете[67]. Благодаря этому договору для СССР снижалась опасность войны на два фронта и появлялась возможность использовать часть войск, дислоцированных на Дальнем Востоке, для усиления группировки, прикрывавшей западные границы. В ответ на военные приготовления Германии правительство СССР с осени 1940 г. заняло более жесткую позицию и в двусторонних отношениях с Берлином. Учитывая связанность рейха войной на западе, Кремль попытался добиться от него определенных уступок, которые позволили бы укрепить безопасность СССР, а также соблюдения им ранее достигнутых двусторонних советско-германских договоренностей. Эти цели преследовал, в частности, визит В. М. Молотова в Берлин в ноябре 1940 г.[68] Воздействовать на германское руководство Москва пыталась также дипломатическими демаршами[69], подчеркнуто твердой, бескомпромиссной позицией, которую заняли ее представители на переговорах с Германией по пограничным, переселенческим, имущественным и прочим вопросам, проходивших в то время[70], и с помощью экономических мер. Советское правительство нередко использовало свои сырьевые и продовольственные поставки в Германию в качестве рычага политического давления[71] и надеялось, что, применив этот инструмент, оно сможет "в критический момент серьезно ограничить свободу действий немецкого руководства"[72].

В свете вышесказанного о советской внешней политике в период с лета 1940 до весны 1941 г. не могут не вызывать удивление появившиеся на страницах отечественной научной литературы заявления о том, что в это время у СССР якобы "не было никакой внешней политики", была лишь "линия пассивного выжидания развития событий"[73], а также попытки представить СССР в роли страуса, прячущего голову в песок[74].

Такого рода оценки не соответствуют действительности. СССР проводил активную политику укрепления своей безопасности. Другой вопрос, что не все проблемы ему удалось решить. Советское правительство не смогло побудить Берлин пересмотреть ориентиры своей "восточной политики" и отказаться от планов войны против СССР. Ему не удалось противодействовать вовлечению Германией в антисоветскую коалицию Румынии, Финляндии, Венгрии, Словакии — государств, расположенных вдоль западной границы СССР, а также усилению германского влияния в Болгарии и Турции.

Относительно же высказываний о том, что летом 1940 — весной 1941 г. Советский Союз занимал якобы выжидательную позицию и пассивно наблюдал за развитием событий, отметим, что они представляют собой пример некритического заимствования отдельных положений западной историографии, в частности, английской. В свое время с помощью такого рода заявлений британские политики попытались оправдать полный провал своей дипломатии весной — в начале лета 1940 г., когда им не удалось спровоцировать обострение советско-германских отношений и создать антигерманский фронт в Юго-Восточной Европе. Лондон надеялся предотвратить активные боевые действия в Западной Европе и толкнуть вермахт на восток или юго-восток. Однако усилия британской дипломатии в данном случае не увенчались успехом. Англо-французская коалиция потерпела сокрушительное поражение. Часть вины за это поражение западные политики попытались возложить на Кремль, заявив, что он пассивно взирал на то, как гибнет Франция. Обвинения были в высшей степени лицемерными, учитывая, что англичане и французы проводили в это время в отношении СССР откровенно враждебный курс, взвешивали возможность объявления ему войны, готовили бомбовые удары по советским нефтяным центрам на Кавказе