Наизнанку - [8]
Она расслабилась, закатила глаза. «Не останавливайся», – прошептала красавица, будто не видя и не слыша, что я взял с трюмо бумажную пятерку и положил в карман куртки. Второй рукой я массировал клитор и одновременно ввел несколько пальцев во влажное, теплое влагалище. Ольга уплыла в дальнее плавание, но одновременно я ощущал, что ей иногда больновато там. Это потому что только полтора месяца назад она в свои пятнадцать была девственницей, а я в свои тринадцать ее этой девственности лишил прямо на полу этой самой прихожей. Почему именно в прихожей? Не на диване в комнате, не на полу в комнате и даже не в спальне, а в маленьком коридорчике, где была обувь, висела одежда и стояло трюмо с различными лаками, кремами, расческами и небольшой старой черно-белой фоткой с изображением маленькой Оленьки в коляске. Фотка была вставлена в зеркало.
«Сильнее, давай сильнее», – прошептала Ольга, чувствуя, что сейчас что-то произойдет.
Между прочим, я уже подустал, но сделал последний глубокий рывок к финишу, итак: три, две, одна и ноль – время вышло, вся моя натруженная рука облилась соком любви, и я выдохнул:
– Как ты?
Ольга еле стояла, опершись о стену.
– Ну-у, как ты? – повторил я.
Она медленно открыла свои большие глаза.
– Я тебя ненавижу… – пробормотала ласково.
Я улыбнулся:
– Тебе понравилось?
– Дай я дух переведу. А сам как думаешь?
– Думаю, понравилось, – ответил я, растягивая слова.
Я посмотрел на настенные часы и увидел, что уже начало девятого.
– Ой, блин, мне пора, сейчас твои придут с работы и домой надо, доделать уроки и ложиться, утром вставать, в семь в школу.
Она немного пришла в себя:
– Давай беги, но только как придешь, сразу позвони, я буду волноваться.
– Хорошо, – ответил я, а про себя подумал: какого хрена ты волнуешься, я что, зря боксом занимаюсь? Сам кому хочешь намылю рожу.
Быстро оделся, напялил на себя дурацкую облегающую шапку в стиле гандон уже в подъезде, конечно: не любил выглядеть нелепо при ней, вышел на улицу и почесал в сторону дома.
Но сначала – в ларек за шоколадкой на аккуратно стыренную пятерку. Честно говоря, я не особо жаждал шоколада в ту минуту и решил, что лучше все-таки завтра перед школой я куплю snikers или mars.
Разные события всплывали в моей голове. Я с отрешенным видом облокотился на толстое дерево где-то между школой и продовольственным магазином.
– Парень, ты в порядке? – спросил меня чей-то вроде бы знакомый голос.
Я очухался, открыл глаза. Казалось, что простоял у этого огромного одинокого дерева целую вечность, но, к моему удивлению, все воспоминания заняли у меня 9 минут, перед тем как «уплыть», я ненароком взглянул на свой свеженький Casio g-shock. Противоударная модель. Время было 3 часа 44 минуты, а сейчас – 53.
– Чего ты тут стоишь? Онанируешь, что ли? В одиночку? – спросил меня Морис.
Да, подошедшим оказался мой лучший друг Морис.
– Это ты?
– Я.
У нас с Морисом была такая «шутка» – иногда мы спрашивали друг друга: «Ты чего тут, онанируешь, что ли?» А зародилась она в одном косметическом салоне. Моя тетка по маминой линии была косметологом, и как-то мы с Морисом зашли ненадолго в салон, где она работала, я даже не помню зачем. Там была прелесть – много классных девок. И несколько голубых парикмахеров. Голубые парикмахеры – это, конечно, не прелесть, но прикол. Я знал Леву – парикмахера, он был другом моей тетки, такой веселый и заводной малый, душа компании. Я и Морис ждали Леву в так называемой подсобке, хотели, чтобы он нас познакомил с очаровательной маникюршей Дашей. Но как-то Лева немного про нас забыл, и мы просидели как два идиота в подсобке около часа, после чего дверь открылась и вошел тот самый Лева.
– Ой, парни, а вы что тут, онанируете, что ли?
Мы, конечно, заколебались его ждать, но поржали. С тех пор эта незамысловатая присказка к нам и прицепилась.
– Да просто задумался что-то, – ответил я Морису. Не хотел углубляться в подробности, Морис не был глубоким парнем. Со временем я это понял. Но тогда он был мой единственный «большой мен».
– Слушай, как ты насчет пойти сегодня на ночную в «Пульс»?
– Ночную? – переспросил я. – А ты что, надумал сходить? А, ну да, сегодня пятница – будет много девок, – добавил я, немного подумав.
Морис порылся в карманах своих зеленых слаксов и вытащил 30 рублей. Вход в «Пульс» на тот момент был аж целых 20 рублей, а остальные 10 рублей Морис, видимо, хотел потратить на одну несчастную бутылку дурацкого пива за семь рублей 35 копеек.
– Не густо, Морис, на это особо не разгуляешься, ведь ты на это собираешься погулять да, Мор?
– У тебя есть сколько-нибудь? – почти с серьезным видом спросил он.
Я ожидал, что он так спросит, иначе это был бы не он. Я знал его с первого класса, с первого класса мы были вместе, но он был халявщиком и распиздяем. Внешне Морис был похож на утку, были такие в Диснеевских мультиках – «Зигзаг Мокряк» и «Дональд Дак» – два полных придурка, но добрые и наивные – все-таки для детей делались.
Иногда его немного вытянутое лицо с большим носом, хитрыми серыми глазами, как будто подкрашенными черными ресницами и волосами на проборчик, напоминало мне лица этих персонажей. Приплюсуем тело, как у сперматозоида, и получим Мориса. Имя «Морис», Мору, как он сам рассказывал, досталось от прадеда по отцовской линии. Тот вроде был цыганским бароном, но так ли это на самом деле, неизвестно. Даже сам Морис путался в своих корнях: иногда они у него были цыганские, а иногда грузинские, но последние – по бабушке.
Рон Морис был для меня целым миром, который он из раза в раз переворачивал с ног на голову. Он никогда не давал мне надежды, ничего не обещал и не позволял думать о том, что между нами может быть что-то большее. Но разве сердцу нужно позволение? Разве оно нуждается в обещаниях? Достаточно взгляда. Слова. Жеста. Тогда оно воспаряет и несётся навстречу любимому с утроенной скоростью. Содержит нецензурную брань.
Хотите знать, кто самый раздражающий мужчина на свете? Николас Донован. Самодовольный подонок, который считает, что все в этом мире крутится вокруг него. И даже я. Что ж, придется преподать урок этому болвану, чтобы он понимал, что не только мужчины умеют грязно вести бизнес. Не влюбиться бы по дороге… Содержит нецензурную брань.
Что делать, когда твоя родственная душа женат на твоей лучшей подруге? Если ты Кейт Эванс, то ты сохранишь дружбу со своей подругой Рейчел, привяжешься к ее детям и похоронишь свои чувства к ее мужу. Тот факт, что Шейн — военный, и часто находится вдалеке? — помогает, но когда случается трагедия, все меняется. После того как Рейчел, беременная в четвертый раз, погибает в автомобильной аварии, а ребенок чудом выживает, Кейт меняет всю свою жизнь, чтобы разделить родительские обязанности. Затем на первой годовщине смерти Рейчел, Кейт и Шейн находят утешение друг в друге на одну ночь, о которой оба сожалеют. Шейн зол на протяжении года, а сейчас к этому добавляется и чувство вины за то, что он переспал с лучшей подругой своей жены и ему понравилось это… ему понравилась она.
Всем, кого это касается,Было легко назвать нас запретными и тяжелее — родственными душами. Тем не менее, я верила, что мы были и тем и другим. Запретные родственные души.Когда я приехала в Эджвуд, Висконсин, я не планировала найти его. Я не планировала появиться в баре «У Джо» и почувствовать, что музыка Дэниела взбудоражит мои эмоции. Я понятия не имела, что его голос заставит мою боль забыть свою собственную печаль. Я понятия не имела, что мое счастье запомнит свое собственное блаженство.Когда я начала последний год в своей новой школе, я не была готова звать его мистер Дэниелс, но иногда в жизни правильные события приходятся на совершенно неправильное время.Наша история любви не только о физической связи.Она о семье.
Миранда выросла среди полок книжного магазина своего эксцентричного дяди Билли, решая загадки, которые он для нее придумывал. Но когда девочке исполнилось двенадцать, дядя поссорился с ее мамой и навсегда исчез из их жизни. В следующий раз она слышит о нем уже шестнадцать лет спустя: Билли умер и оставил ей «Книги Просперо», находящиеся на грани банкротства. После того как Миранда возвращается в Лос-Анджелес и входит в магазинчик уже как его владелица, она начинает находить подсказки: между страниц романов, в запертых ящиках квартиры дяди и даже в самом названии магазина.
История девушки с большим и тяжелым грузом за плечами. Ни в коем случае не из робкого десятка. Переезжает во Францию. Новая школа давалась нелегко. Но все же, она ищет свое счастье, но ее тянет на дно прошлое, которое она не может забыть. У ее маленького и когда-то открытого сердечка еще не зажили раны от предательств и издевок… Она старается выживать и возможно побеждает в этой неопределенной войне.