Наивный человек среднего возраста - [44]

По странному совпадению, в эту же минуту Мэри, как бы повторяя мой жест, опускает руку в свою сумку.

Чуть позже оба приятеля уносятся на мотоцикле туда, откуда приехали.

Я опускаю капот, складываю одеяло, и мы тоже отправляемся в путь, только в другую сторону.

* * *

— А теперь я хочу, чтобы вы рассказали мне… нет, не рассказали, а пересказали слово в слово весь ваш разговор, — говорю я, когда мы, наконец, оказываемся в моём кабинете.

— Дайте сначала стакан и налейте в него чего-нибудь, — отвечает Мэри, против обыкновения садясь не на стул у моего стола, а плюхаясь в кресло для гостей.

— Вы же знаете, я не держу в кабинете спиртных напитков… Впрочем, вроде бы есть что-то, оставленное мне в наследство.

Я вхожу в мою сокровищницу — кладовку и нахожу там ящик, в котором ещё немало бутылок коньяка.

— Не могу, к сожалению, предложить вам ваш любимый напиток, но если вы готовы удовлетвориться небольшим количеством «Мартеля»…

— Не имеет значения, — бормочет секретарша.

Она отпивает два больших глотка из щедро наполненного мной стакана и закуривает.

— Я объяснила ему весь план… Он повторил во всех подробностях. Он мне показался сообразительным…

— Оценки потом, — говорю я. — А сейчас, прошу вас, воспроизведите мне весь разговор слово в слово с начала и до конца.

— В том числе и глупости?

— Именно так: в том числе и глупости.

Она отпивает ещё два глотка коньяка, потом откидывается в кресле и по привычке закидывает ногу на ногу, выставляя свои бёдра, но сейчас мне не до её бёдер и всего остального, моё внимание целиком сосредоточено на операции.

— Я спросила его: «Вы Боян?» «А вы кто? Та, у которой ключи от сокровища?» — спросил он. «Дойдёт черёд и до сокровища, — ответила я. — Садитесь». А он улёгся почти что спиной ко мне. «Смените позу, пожалуйста, — говорю я ему. — Так я не вижу вашего лица». «Зачем вам видеть моё лицо?» «Затем, — говорю, — что по глазам можно больше узнать, чем по голосу. Вы не находите?» Он не ответил, но позу переменил. «В нашем с вами разговоре обязательное условие — полная искренность», — попыталась я ему внушить. А он: «Я думал, — говорит, — что речь идёт о чём-то вроде сделки, а не о любовных признаниях». «Сперва мы должны договориться о более важном, — объясняю я ему. — О том, что для вас может оказаться несравненно более ценным и изменить в лучшую сторону всю вашу жизнь… Сокровище, как вы его называете, быстро кончится, и возникает нужда в новых упаковках, а потом надо добывать новые, и сколько ни принимай, а всё равно наступает голодание… А вот мы предлагаем вам счастливый и окончательный выход». «Бегство на Запад?» «Почему бы нет?» — говорю. «Каким образом?» — спрашивает. «Вы сперва бы спросили: на каких условиях?» «Условия не имеют значения, — говорит. — Да и ваш Запад не имеет значения. Думайте обо мне что хотите, но плевал я на ваш Запад. Одного отрицать нельзя: там снабжение малость получше». «Значит, — говорю, — для вас главное — иметь возможность отравлять себя?» «Не отравлять, а блаженствовать, — поправил он меня. — Но у каждого свои понятия». «Дело ваше, — говорю. — Однако, если мы начали с конца, то было бы неплохо вернуться к началу». Я показала ему фотографию девушки и спросила: «Вы знакомы с этой молодой дамой?» «Нет. Но если вы дадите её адрес», — сказал он пренебрежительно. «А каким образом бы вы познакомились?» — спрашиваю. «Да так: нажму на кнопку звонка, и, когда она откроет дверь, я скажу: «Привет, крошка! Чем займёмся сегодня вечером?» «Это может выгореть, а может и нет, — отвечаю. — А связь должна быть установлена обязательно, понимаете? Так что оставьте до другого случая ваш приём с крошкой. Поэтому я прошу вас действовать очень осмотрительно, точно следуя моим указаниям». А он: «Судя по фотографии, уж больно неказистая девчонка, чтобы так с ней церемониться». «Нас интересует — говорю, — не девчонка, а её отец. Но чтобы получить доступ к отцу, эта девчонка должна стать вашей, должна быть готова на всё ради вас, понимаете?» А он бормочет: «Безумная любовь нынче не в моде. Но попытаться можно». После этого я объяснила ему ваше задание подробно, как вы мне его объясняли.

Мэри умолкает и снова вспоминает о французском коньяке.

— Повторите точно, что вы ему сказали, — прошу я, выждав, когда она выпьет количество, достаточное для поднятия духа.

— И это я должна повторять? — вздыхает она.

— Да, конечно. И точно так же: слово в слово!..

* * *

На улице уже темно, и люстра в моём кабинете давно зажжена, когда я, наконец, благоволю заключить:

— Я вами доволен, Мэри.

— А меня просто уже мутит!

— Ну, женщины нашей профессии всегда или безрассуднее мужчин, или слишком мягкотелы. Вы относитесь ко второй категории.

— В таком случае я прошу вас больше не впутывать меня в подобные афёры.

— Учту вашу просьбу, хотя и с глубоким прискорбием. При большей твёрдости характера из вас вышел бы отличный работник. Вы рождены искушать. Я видел, как вы демонстрировали ему свои прелести.

— К вашему сведению, я не собиралась их демонстрировать, а он на них не обращал никакого внимания. Он, похоже, жаждет только наркотиков!..

— Ну, вы удовлетворили и эту его жажду. Значит, сделали доброе дело.