Нахалки - [111]
Это вполне справедливо, поскольку Арендт твердо выступала против феминизма до своего последнего дня. Ей было почти нечего сказать о гендере – куда меньше, чем всем остальным женщинам из этой книги. И она могла быть колючей в своем презрении к современным ей феминисткам. Моя преподавательница, одна из последних ее студенток, рассказывает историю, как однажды ехала с ней в лифте. У нее (моей преподавательницы, Дженнифер Недельски) был на груди значок Чикагского союза освобождения женщин. Арендт посмотрела на нее, на значок, показала рукой и произнесла со своим сильным немецким акцентом: «Это несерьезно».
Паркер, Уэст, Кейл, Эфрон и Малкольм с этим ярлыком сжились, хотя и отмахивались. Паркер не была суфражисткой в строгом смысле слова. Зонтаг вела знаменитый спор с самой Рич о провалах феминизма «по простоте ума». Кейл пыталась критиковать «Группу» с феминистской точки зрения – и статья получилась мертворожденной, после чего Кейл вроде совсем оставила тему освобождения женщин. Дидион потом в одном интервью снова вернулась к статье об освобождении женщин, утверждая: «Та статья была о конкретном моменте времени». Малкольм сейчас тоже называет себя феминисткой, невзирая на критику, написанную ею однажды в New Republic.
Повсюду в этой книге я пыталась указать, что в этой глубокой амбивалентности и иногда враждебности по отношению к феминизму есть место, куда можно доставить месседж феминизма. Да, феминизм предполагает сестринство. Но сестры спорят, иногда ссорятся, бывает, что до отчуждения. И не только общность определяет нас. Если мы чему-то научились из дебатов об интерсекциональности, так это тому, что опыт, называемый нами «быть женщиной», находится под глубочайшим влиянием расы, класса и других социологических маркеров.
Влияет на него и индивидуальность. Некоторые из нас не привержены от природы склонности становится в строй и маршировать тем курсом, которого, в общем, требует движение. Есть среди нас такие, что стоят в стороне от хода вещей и не могут не спрашивать: «Но почему должно быть именно так?»
«Когда ты совсем одна – трудно решить, клеймо это или знак отличия – быть не такой, как все, – написала однажды Арендт о Рахели Фарнхаген. – Когда тебе совершенно не за что зацепиться, ты в конце концов цепляешься за то, что отличает тебя от других». Она утверждала, кстати, что это знак отличия, и была права.
Говорить ты можешь лишь тем голосом, который тебе дан. Содержание и модуляции этого голоса определяет твой собственный опыт, в том числе неизбежный – быть женщиной. Нам никуда не деться друг от друга, от истории тех, кто был до нас. Ты можешь прокладывать собственный путь, но он всегда пройдет по струям и водоворотам брода, оставленным теми, кто прошел перед тобой, и без разницы, нравятся они тебе лично или нет, согласна ты с ними или нет, и хочется ли тебе, чтобы это было иначе. Этот урок определенно пришлось выучить всем женщинам – героиням этой книги.
Об источниках
При создании этой книги я использовала очень много других. Источники прямых цитат указаны в примечаниях. Но эта книга не могла быть написана без работ предыдущих биографов. При составлении хронологии этой книги обойтись без них было бы немыслимо – я стою на плечах всех этих гигантов. В примечаниях я указала все биографии и вторичные источники, использованные для этой цели, даже если они не цитируются прямо.
Поскольку у каждой из моих героинь я изучала личность, проявившуюся в творчестве, то работала в основном с их опубликованными текстами. Конечно, я обращалась к собраниям писем и иногда проводила собственные архивные исследования, стараясь найти выключатель и пролить свет на определенные вопросы, которые другие биографы изучили не до конца.
Хотя я не намеревалась писать ни для кого из них подробную биографию, мне посчастливилось взять небольшое интервью у Джанет Малкольм в две тысячи четырнадцатом и познакомиться с Ренатой Адлер на презентации результатов моих исследований в две тысячи пятнадцатом. Кое-что из их слов и действий на этих встречах включено в эту книгу.
Примечания и пояснения
1. среди ее выпускников: Frank Crowninshield, „Crowninshield in the Cubs’ Den,” Vogue, 15 сентября 1944.
2. Не было смысла собираться у постели: The Wonderful Old Gentleman [ «Чудесный Старый Джентльмен»] из сборника Collected Stories (Penguin Classics, 2002).
3. Денег-то не было: „The Art of Fiction No. 13: Dorothy Parker” [ «Искусство вымысла № 13: Дороти Паркер»], интервью с Мэрион Капрон, Paris Review, лето 1956.
4. понимаете, деньги нужны были: там же.
5. Даже безнадежных: фотокопии нескольких заметок о детстве Паркер доступны в бумагах Мэрион Мид в Колумбийском университете.
6. Эдвард Бернейс: см. Ларри Тай, The Father of Spin: Edward L. Bernays and The Birth of Public Relations [ «Отец раскрутки: Эдвард Л. Бернейс и рождение PR»] (Picador, 1998).
7.Наше отношение к женщинам будет: „In Vanity Fair” [ «На ярмарке тщеславия»], Vanity Fair, март 1914.
8. Плохою женщиной ее не назову: „Any Porch” [ «На любой веранде»], Vanity Fair, сентябрь 1915.
9. простыми… без шика:
Филипп Филиппович Вигель (1786–1856) — происходил из обрусевших шведов и родился в семье генерала. Учился во французском пансионе в Москве. С 1800 года служил в разных ведомствах министерств иностранных дел, внутренних дел, финансов. Вице-губернатор Бессарабии (1824–26), градоначальник Керчи (1826–28), с 1829 года — директор Департамента духовных дел иностранных вероисповеданий. В 1840 году вышел в отставку в чине тайного советника и жил попеременно в Москве и Петербурге. Множество исторических лиц прошло перед Вигелем.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Анна Евдокимовна Лабзина - дочь надворного советника Евдокима Яковлевича Яковлева, во втором браке замужем за А.Ф.Лабзиным. основателем масонской ложи и вице-президентом Академии художеств. В своих воспоминаниях она откровенно и бесхитростно описывает картину деревенского быта небогатой средней дворянской семьи, обрисовывает свою внутреннюю жизнь, останавливаясь преимущественно на изложении своих и чужих рассуждений. В книге приведены также выдержки из дневника А.Е.Лабзиной 1818 года. С бытовой точки зрения ее воспоминания ценны как памятник давно минувшей эпохи, как материал для истории русской культуры середины XVIII века.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)