Нагуализм - [5]
Наконец, чаще всего, мы встречаемся с таким искажением понятия нагуаль, которое превращает его не просто в защитника или союзника, но более — в духа-покровителя, в личное покровительствующее божество. Очевидно, мы имеем дело с развитием древней идеи «духа племени», с которой повсеместно сталкиваются антропологи при изучении первобытных племен. Косвенное подтверждение этой догадки заключается в том, что нагуаль, как правило, является членам племени в виде опасного и могучего животного — тигра, льва, змеи и др. Шаманы, таким образом, просто объединяли два разных понятия: древнее представление о духе племени, их предке и защитнике и концепцию некой таинственной силы, воплощающей Непостижимое и именуемой нагуалем.
Исходя из представлений современного нагуализма, следует отметить, что ни нагуаль, ни тональ в сущности своей не являются «духами-покровителями», о чем много говорит Бринтон и до сих пор дискутируют современные американисты. Это — безличные силы, формирующие психику человека и воспринимаемый им мир. Действие этих сил исключительно ситуативно. По поводу слова тональ Д. Бринтон справедливо замечает:
«Это слово в переводе означает то, что присуще данному человеку, составляет его индивидуальность, его «я».
Таким образом, мы можем говорить о тонале как о «хранителе нашей индивидуальности», нашей судьбы. Напротив, нагуаль содержит в себе силы, о которых мы ничего не знаем; силы, существующие вне личности и воспринимаемого мира. Эти силы способны защитить нас или помочь, если мы знаем, как с ними обходиться. Они — объект особого, не всем доступного знания. Для мастера-мага нагуаль может быть помощником, защитником и союзником, для обычного человека — это нечто пугающее, опасное, сбивающее с толку. Возможно, именно в этом противоречии причина того, что нагуаль то называют «опасным и злым духом», то «покровителем».
Помимо множества христианских суеверий, ошибочных толкований нагуалистских понятий в разных племенах и предрассудков самих информаторов, в источниках Бринтона можно найти любопытные свидетельства, которые прямо или косвенно подтверждают некоторые положения мистико-философских работ К. Кастанеды. Особенно заставляет задуматься следующий пассаж:
«В ацтекских летописях есть одно неясное упоминание о каком-то полужреческом ордене, который носил название науальтетеуктин (naualteteuctin), что можно перевести как «искусные маги». Они были также известны как теотлауисе (teotlauice), «священные товарищи по оружию». Как и в случае с большинством классов тетеуктин (teteuctin) или знати, вступление в орден происходило через строгий и длительный обряд инициации, целью которого было не просто проверить стойкость к боли и способность к самоотречению, но и в особенности — ввести сознание в такое субъективное состояние, в котором оно вступает в контакт с божественным, в котором человек может «видеть видения и сновидеть сновидения». Этот орден претендовал на то, что его покровителем и основателем был Кецалькоатль, «пернатый змей», который, как мы увидим ниже, был также покровителем более поздних нагуалистов».
Если исходить из того, что кастанедовское сказание опирается на фактический материал, то приведенный параграф содержит как минимум три сообщения, вызывающих особый интерес. Во-первых, речь идет о некоем «полужреческом ордене», состоящем из тетеуктин (ацтекской знати). Это поясняет, почему нагуализм как наука осознания в том виде, как она изложена у Кастанеды, никогда не был распространенным и общеизвестным. Кроме того, членов этого таинственного ордена называли «искусными магами». Следовательно, высшая магия нагуализма была их основным занятием.
Во-вторых, любопытным совпадением (или несовпадением) является то, что членов ордена именовали «священные товарищи по оружию». Если учесть множество переводов с языка на язык, то «товарищи по оружию» и толтекские «воины» — практически братья.
В-третьих, здесь же сказано, что задачей членов ордена было ввести сознание в такое состояние, в котором человек может «видеть видения и сновидеть сновидения».
Об особой роли видения и сновидения в нагуализме сказано немало. Однако надо иметь в виду, что приведенная выше цитата — далеко не единственное совпадение с тем, что сообщил в своем мистическом эпосе Кастанеда.
Небезынтересно описание сверхъестественных способностей, которые приписывали нагуалистам конкистадоры-миссионеры. Разумеется, нужно понимать, что подобные описания зачастую фантасмагоричны и полны преувеличений. Христианские миссионеры, проповедуя святую веру по всему свету, постоянно встречались с языческими племенами и их необычными религиозными культами. Экзотические верования туземцев чаще всего воспринимались провозвестниками веры Христовой как та или иная разновидность сатанизма. Иначе говоря, «Нагуаль — это Дьявол, Дьявол и еще раз Дьявол!» Он поощряет низменные инстинкты, губит всех, кто попал под его влияние, вызывает у своих поклонников всевозможные сексуальные извращения и, наконец, сводит с ума…
