Награда за доблесть - [2]

Он опустил на окошко проволочную решетку и запер ее. Вышел из-за черной двери клетушки и подошел к стойке, где были свалены комбинезоны и респираторы.

— Я слышал, кассир говорил вам о Макнабе, — произнес он без всякого намека на улыбку.

Я заколебался. Я не мог сказать, то ли старик был навеселе, то ли подшучивал надо мной. Я воспринял эти слова серьезно.

— Я слышал, он особенный человек, — произнес я.

— Тебе ведь много лет, так, сынок? — спросил он. — Ну тогда, я полагаю, ты еще не родился, когда Макнаб был лучшим космическим пилотом в Солнечной системе.

— Странно, — серьезно сказал я. — Если он был таким человеком, как вы говорите, я читал что-нибудь о нем где-нибудь… учил о нем в школе…

— У него не было счастливых возможностей, — пояснил старый торговец. Помню, он провел два года в полете на двухместном корабле на Сатурн и обратно. Навигатор, с которым он отправился в путь, был сумасшедшим — одним из этих скрытых сумасшедших, — и Макнаб не знал об этом, пока их не стукнуло в середине колец Сатурна. Двенадцать дней без всякой помощи с сумасшедшим на руках Макнаб вел корабль через обломки, пока не смог опуститься достаточно низко, чтобы развернуться и выбраться оттуда. На ручном управлении. В их времена не было автоматической защиты от метеоритов.

— Вот это да! — охнул я. — Настоящий подвиг.

— Самый мужественный и выдающийся поступок, который когда-либо совершал человек, и это понимает каждый, кто знает кольца Сатурна, согласился он.

— Но я никогда не встречал каких-либо упоминаний об этом.

— Угу, — сухо ответил Сэм. — Ты никогда не встречал упоминаний об этом. С изувеченным кораблем и помешанным он вернулся на Землю. Два года нескончаемого, сверхчеловеческого напряжения. О нем было упомянуто в одном параграфе на тридцатой странице газеты.

— Но почему? — в замешательстве спросил я.

— Так получилось, что в это самое время молодая жена Всемирного Президента попала в скандал — скандал скандалов.

Сэм весело посмеялся своим воспоминаниям.

— Большинство газет принадлежали оппозициям, и скандал не удавалось замять. Макнаб приземлился в тот день, когда были обнародованы новости. Как я говорил, ему была посвящена одна строчка на тридцать четвертой странице.

Он подошел к дверному проему и вновь сплюнул жеваный табак.

— Чтобы не беспокоиться о посадках в правом углу двора, — пояснил он. — Обычно ветер против меня. Здесь, на Марсе, у нас разреженный воздух, и конечно, он движется вокруг достаточно сильно.

Я ждал.

— Так вот, о Макнабе, — подвел он итог. — В другой раз он в одиночку изгнал целую банду с Каллисто. Поставил решающую подпись на торговом договоре с Землей. Открыл целый спутник для торговли. Алмазы величиной с твой кулак. Уже одного этого было достаточно, чтоб сделать его знаменитым на всю жизнь.

Об алмазах с Каллисто я знал. Я мог согласиться с ним.

— Только на этот раз отрезал палец сын промышленника по производству солений. Игрушечным ножичком или чем-то еще. Магнат увидел в этом шанс получить великолепную рекламу. Он потратил пару миллионов на отрубленный палец этого мальчика. Миллионы, оставленные в нужных местах, для парней, которые решают, о чем печатать и как все это изображать, чтобы привлечь наибольшее внимание, сынок.

— Вся Земля жила от часу к часу, ожидая отчетов врачей о том, как идут дела. Не будет ли инфекции? Не придется ли отнять всю руку? — Сэма передернуло от отвращения. — Объединенная сессия Всемирного Конгресса провела дискуссию, нужно ли менять бинты или нет. Ты всегда найдешь политиканов там, где можно получить рекламу, сынок. Промышленник открыл тридцать семь новых фабрик и все еще не мог справиться с требованием на свою продукцию. Он сделал на этом миллиард.

Мог ли старик разыгрывать меня? Я усомнился. Здесь наблюдались искренность, честное негодование. И к тому же я хорошо знал, что мера героизма определяется возможностью распространения новостей в пространстве или кем-нибудь, думающим, что настало время заставить людей волноваться о чем-либо.

Мне не требовался вывод старого торговца, но он сделал его.

— Макнаб приземлился в день, когда должны были сменить бинты. Все же на сей раз он достиг большего. Он добрался до двадцать девятой страницы, и ему было посвящено два параграфа. Некоторые торговые издания ювелиров расписали историю с бриллиантами, но они даже не подумали упомянуть о Макнабе.

Он вздохнул.

— Дальше шло то же самое, — произнес он. — Макнаб, возможно, сделал для исследования Солнечной системы больше, чем любой другой человек, живущий и умерший. Но никто даже не слышал о нем. Он всегда приходил в неудачный момент чьей-то чужой гласности. Даже с компаниями, в которых он работал, происходило то же самое. Так получилось, что колеса компаний всегда крутились не в том направлении. Ты играешь в покер, сынок?

— Немного, — ответил я, хотя не видел никакой связи.

— Когда у тебя карты одной масти — не имеет значения, как хорошо ты играешь. Всегда кто-нибудь за столом может обойти тебя?

— Конечно, — засмеялся я. — Если у меня две пары, другой получает тройку. Если у меня тройка, у него следующая карта. Если у меня…