Нагорная проповедь - [37]

Нравственность Царства Божьего есть свободное нравственное бытие с характерными для него внутренне необходимыми жизненными проявлениями. Безнравственное чувство в нем не рождается, оно бьет ключом из поврежденной человеческой натуры, которая нуждается в исцелении и искуплении, иначе новое естество не возникнет. Изначальное естество непорочно в своем чувстве, а где оно властвует, там и непорочен половой инстинкт, играющий важную роль в жизни людей. Уважение к себе и другим делает любое извращение невозможным. Чувственные отношения между полами сохраняются, но они превращаются в чистый живительный источник взаимного притяжения. Грязные вожделения не возникают там, где люди испытывают глубокое уважение друг к другу.

Но и здесь высказывание Иисуса о прелюбодеянии всего лишь пример. Поясняемая им особенность новой нравственности многогранна.

Кто из вас добивается похвалы и одобрения, тот уже похитил славу у Отца Небесного. И ждущий благодарности – тоже. Ведь все жизненно важное мы можем совершить лишь по воле Бога, живущего в нас. Стало быть, если благодарность и похвала, почести и восхищение не вызывают у человека неловкости, значит, у него благоговение перед Богом – чувство отнюдь не изначальное.

Считающий кого-либо своей помехой на пути в душе уже вычеркнул его из своей жизни. Утверждение отнюдь не бессмысленное, такое вполне реально. Ощущающий себя членом единого целого в каждом конкуренте видит того, кто его дополняет, облегчает ему работу или берет на себя ее выполнение в процессе совместного труда на общее благо. И если его примирительная позиция окажется кому-либо хоть чуточку полезной, то одно это должно радовать его ничуть не меньше, чем если бы он оказал ему конкретную помощь. Такой человек никого своей помехой больше не считает.

Завидующий своему ближнему в душе его уже обокрал. Привязавшийся всем сердцем к каким-либо благам, интересам или привычкам и, предал и продал себя. Считающий другого плохим его уже проклял и над ним возвысился. Но тогда все мы – разбойники, убийцы, прелюбодеи, богохульники! Что ж, такие мы и есть, как бы ни старались жить добропорядочно и благочестиво, ибо таковы мы своих чувствах. Но Иисус говорит это не для того, чтобы нас сокрушить. Он разъясняет нам, кто мы такие на самом деле и кем можем стать, если будем честно искать. Это яркие лучи прожектора, указывающие нам землю обетованную, которой мы жаждем.

Чувства, вызываемые жизненными процессами изначального естества, сотканы из правды. Наше предназначение, с которым мы приходим в этот мир, оживает в нас, добиваясь своего воплощения. И тогда робость, самовольство, поверхностность и односторонность, смущающие и искажающие человеческую натуру, оказываются побежденными, и чистый источник возрождающегося бытия изливается мощным и прозрачным потоком. И поэтому пробуждающиеся в нас чувства простодушно-нравственны. Перед изначальностью и энергией их созидательного проявления меркнут все нравственные поступки, даже если ими движут глубочайшее понимание законов морали и самая что ни на есть зрелая воля. Так всякий плод человеческих размышлений и неустанного труда – сущий пустяк по сравнению с творениями гения, подобными вулканическим извержениям.

Нравственные чувства возникают и укрепляются в нас по мере развития изначального естества, наполнения его истинным содержанием в процессе жизни и переживания происходящего, проявления им правды во всей ее полноте. Но все это происходит лишь в беспрестанной борьбе с противоестественными, извращенными и испорченными чувствами, рождаемыми в нас старым естеством, которое необходимо преодолеть и исторгнуть. Вот почему жизнь человека, проникнутая изначальными нравственными чувствами, – это и есть его становление. Они – цветы обновления, которые станут зрелыми плодами жизни.

Тем самым нам тотчас говорят, как к этому прийти: только через развитие в нас новой жизни. Все остальное бесполезно, нам придется снова и снова обращаться к тому становлению, о котором свидетельствуют Заповеди блаженства. Лишь так мы вновь обретем изначальные чувства, полные живого истинного смысла. Наша работа над собой может способствовать их развитию и довести их до полного созревания, но она никогда в нас не вызовет эти чувства, поскольку они должны быть изначальными. Чувства, вызываемые нашей нравственной волей, подлинными не назовешь, в них нет ни стихийно возникшей правды, ни глубокой убежденности, ни бьющей ключом жизненности и безошибочной уверенности, ни созидательной силы и все превосходящего полновластия.

И все остается как было. Лишь через становление изначального естества мы приходим к нравственности изначального чувствования, чем ускоряем развитие в нас нового естества. И это сразу же облегчает борьбу с дурными чувствами, буйствующими в нашем старом естестве. Наша праведность, а также страдания этого мира заставляют многие из них бесследно исчезнуть. Иных наша терпеливость лишает той атмосферы, без которой они не могут жить. Лишь малая часть их остается в человеке, жаждущем правды. Но хуже всего приходится дурным инстинктам, для которых пагубно все, что мы делаем ради непосредственности нашего внутреннего бытия, ради ухода за ребенком, развивающимся в нас. Для этих инстинктов вновь обретаемые нами искренность и простодушие просто невыносимы. И чем активнее заявляет о себе внутренний истинный человек, тем более шатким оказывается их положение.