Нагорная проповедь - [13]

Это и есть начало того внутреннего переворота, который имеет для нас решающее значение. Ведь речь идет о нашем изначальном естестве, призванном заполнить собой всю ощущаемую нами пустоту. Этого не чувствуют все довольные собой и тем, что у них есть. Ибо Царство Божие – в подлинном бытии, в непреходящих ценностях и реальных силах. По сравнению с ними все, чем мы временно располагаем, что собой представляем и что можем, – чистая иллюзия, одна лишь видимость. Кто, однако, находит в этом удовлетворение или даже счастье, тот просто слеп и глух к истинной реальности, стремящейся к своему воплощению. Но считающий это в глубине души пустым тщеславием – исключение, и ищущий ее повсюду неясно ощущает ее. Беспокойство и жажда поиска – непременные условия становления изначального естества. В нас начинают пробиваться первые ростки правды нашей самости. Ведь поиск того, о чем здесь идет речь, и есть уже становление, набирающее силу лишь в том, кто увлечен. Стоит этому порыву угаснуть, внутреннему волнению утихнуть, и ваша жизнь останавливается. Поэтому крайне важно оставаться Ищущим. Ведь искание – это то движение жизни, из которого и рождается новое.

В следующих заповедях речь идет вовсе не о других типах людей, которым обещается блаженство, и не о других судьбах, уготованных им. Просто Ищущие, равно как и то, что им суждено найти, характеризуются с самых разных сторон, и наше представление о них становится более четким. И то, на что Иисус обращает наше внимание своими прославлениями, всего лишь отличительные свойства и выражения нищеты духа, и, как таковые, – откровения их живой сущности. У того, кем ощущение нищеты владеет изначально, это проявляется самым естественным образом, но где оно лишь вторично, там откровения не происходят. Поэтому все последующие возвещения блаженства служат мерилом силы и глубины, подлинности и чистоты беспокойства, заполняющего нашу душу и заставляющего нас искать.

Блаженны плачущие, ибо они утешатся.

«Утешение Израилево» – так часто называли мессианское спасение. И если оно обещано прославляемым, то наверняка и страдания, о которых здесь идет речь, подразумеваются куда более глубокие и основательные, нежели те, что вызывают у нас ежедневные мимолетные неприятности и личные беды. Они скорее похожи на страдания раба бога Яхве, который олицетворяет собой, в разумении пророков, народ, неукоснительно соблюдающий свою веру, находящийся под тяжелым гнетом собственного жалкого настоящего и ожидающий будущего спасения, и страдания скорбящих детей Израиля, плачущих на берегах рек Вавилонских.

И тогда утешение здесь – не просто успокоение в религии, но и воистину освобождающая помощь, а живущая в душе боль – недуг, которым страдает все человечество.

Теперь в ясном свете предстают не только внутренние беды Ищущих, но и значимость изначального естества, ожидающего своего становления. Осознание абсолютной бедности сливается с муками души, страдающей из-за трагической судьбы человечества. Иисус обращается только к Ищущим, в которых оба эти источника внутреннего беспокойства неотделимы друг от друга.

Так заповедь блаженства приобретает общечеловеческие черты. С тех пор как человечество обрело способность осознанного восприятия, оно стонет в муках своего бытия и вопиет об искуплении. В ищущих душах, жаждущих правды, такая судьба человечества стала живой пульсирующей болью, и никто из них не пытается ее заглушить. Напротив, Ищущие сознательно принимают на себя весь трагизм человеческой участи и страдают всеми бедами человека. Именно к ним и взывает Иисус.

И этим обремененным душам Он открывает поразительные перспективы: блаженство всем, кто сам лично переживает страдания человечества, искренне принимает их на себя и носит в себе. Им и дается искупление. Им откроется, что то новое духовное состояние, к которому мы идем вместе со всем человечеством, принесет нам спасение и освобождение от зла, ибо проявление изначального естества и истинное искупление имеют такую же внутреннюю связь с тем грядущим великим событием, как нищета духа и нескончаемое страдание с волнением и беспокойством Ищущих.

Естественно, в каждую эпоху у этих страданий будет свой облик и свой оттенок. Ученики Будды ощущали их не так, как ученики Иисуса, и мы, Ищущие сегодня, воспринимаем страдания иначе, нежели ожидавшие Царства Божьего в ту эпоху. Кто считает нынешнее положение вещей нетерпимым, а внутренний разлад, слабоволие и чрезмерно сложный, рефлексирующий, «стариковский» характер нашего поколения, равно как и безотрадную, бесплодную личную жизнь в условиях современного общества просто невыносимыми, у того эти страдания соответствуют духу времени. В результате и его жажда искупления приобретает характерные черты. И если блаженство столь ясно и определенно обещано нам Иисусом, давайте научимся радоваться тому, что всем недостойным человека качествам и обстоятельствам его жизни неизбежно придет конец. Вот она, отрадная и блаженная перспектива, которую открывает нам вторая заповедь. И здесь искупление скорбящим обещается вовсе не случайно, оно обусловлено глубоким естественным законом внутренней взаимосвязи между добровольным страданием и спасительной силой, переживаемыми в какой-то мере всеми, кто искренно принял на себя эти скорби человечества и носит их в себе.