Нагие и мёртвые - [234]

Вентиляционная шахта, соединяющая ванные комнаты между этажами, забивается всякой дрянью и отбросами. Когда мусор наполняет трубу до уровня второго этажа, дворник сжигает его. Импровизированная мусоросжигательная установка.

Дом в точности такой же, как и любой другой дом в этом квартале F за его пределами на территории не менее квадратной мили.

Казимир Женвич (Полак), девяти лет, просыпается утром и скребет голову. Он садится на груду ватных одеял, расстеленных на полу, и смотрит на потухшую печь. Кроме него на полу спят еще трое детей, и он снова сворачивается клубочком, притворяясь спящим. Скоро проснется Мэри, его сестра. Будет расхаживать и одеваться, и ему хочется подсмотреть.

Ветер ударяет в оконные стекла, и проникая сквозь щели, свободно гуляет по полу.

— Господи, холодно как, — шепчет он брату, лежащему рядом с ним.

— Она встала? (Брату одиннадцать лет.)

— Скоро встанет. (Полак заговорщически прикладывает палец к губам.)

Мэри встает, дрожа от холода, рассеянно шурует угли в печке, натягивает на плечи хлопчатобумажную комбинацию. Ее ночная рубашка падает на пол, на мгновение обнажая тело. Мальчишки, увидев ее нагое тело, тихо хихикают в постели.

— Куда смотришь, Стив? — кричит она.

— Ха, а я видел, а я видел.

— Неправда.

— Нет, правда.

Полак протянул руку, чтобы остановить Стива, но слишком поздно. Он с возмущением взрослого человека качает головой.

— Зачем ты это сделал? Теперь все пропало.

— А-а, заткнись.

— Ты болван, Стив.

Стив пытается толкнуть его, но Полак увертывается и бегает по комнате, стараясь избежать ударов.

— Стив, перестань! — визжит Мэри.

— Догони, догони! — орет Полак.

Они со Стивом начинают толкаться, шуметь. Из другой комнаты появляется отец, огромный, толстый.

— Вы, пацаны, прекратите! — кричит он по-польски. Поймав Стива, он дает ему подзатыльник.

— Не глазейте на девку.

— Казимир первый начал.

— Нет, не я, не я.

— Не трогай Казимира! — Он еще раз шлепает Стива. Руки его все еще пахнут бойней, кровью убитых животных.

— Ну я тебе еще задам, — шепчет Стив спустя некоторое время.

— А-а-а.

Полак усмехается про себя. Он знает, что Стив забудет об этом, а если и нет, то всегда найдется возможность улизнуть. Всегда так бывает.

В классе все кричат.

— Кто налепил жвачку на скамейки, кто это сделал?

Мисс Марсден вот-вот заплачет.

— Тише, дети, тише, пожалуйста. Джон и ты, Луиза, очистите скамейки.

— Почему мы, ведь не мы же ее налепили?

— Я помогу им, — вызывается Полак.

— Хорошо, Казимир, ты хороший мальчик.

Девочки, вытянув носики, оглядываются по сторонам с любопытством и негодованием.

— Это Казимир налепил, — шепчут они, — это он.

Их шепот доходит до слуха мисс Марсден.

— Ты это сделал, Казимир? Скажи мне правду, я не накажу тебя.

— Я? А зачем мне надо было это делать?

— Подойди сюда, Казимир.

Он подходит к столу. Учительница обнимает его, а он прижимается к ее руке. Глядя на ребят и подмигивая им, кладет голову ей на плечо. Дети хихикают.

— Ну, Казимир, не делай больше этого.

— Чего не делать, мисс?

— Это ты налепил жвачку на скамейки? Скажи мне правду, я не буду тебя наказывать.

— Нет, не я.

— А на скамейке Казимира нет жвачки, мисс Марсден, — говорит Алиса Рэфферти.

— Почему же твоя скамейка чистая? — спрашивает учительница.

— Не знаю, может быть, тот, кто сделал это, боится меня?

— Так кто же это сделал, Казимир?

— Откуда я знаю. Нужно мне вытирать скамейки?

— Казимир, ты должен стараться быть хорошим мальчиком.

— Да, мисс Марсден.

Он возвращается на свое место и, притворяясь, что помогает ребятам, перешептывается с девочками.

Летом ребята гуляют до позднего вечера. В безлюдных местах играют в прятки и обливаются водой из пожарных кранов. Летом всегда происходят какие-то волнующие события. То где-нибудь дом сгорит, то, взобравшись на крыши, они подсматривают за взрослыми ребятами, как те обхаживают девчонок. А если очень жарко, можно прошмыгнуть в кинотеатр, потому что входные двери оставляют открытыми для проветривания.

Один или два раза им действительно повезло.

— Эй, Полак, в переулке за домом Сальваторе валяется пьяный.

— А деньги у него есть?

— Откуда я знаю? — огрызается мальчишка.

— А-а, ну пошли.

Они тихо крадутся по переулку и выходят на пустынное место за домами. Пьяный храпит.

— Ну, давай, Полак.

— «Давай»! А как потом поделимся?

— Сам поделишь.

Он подкрадывается к пьяному и медленно ощупывает его в поисках кошелька. Пьяный перестает храпеть и хватает Полака за руку.

— Пусти, черт возьми…

Пошарив вокруг себя свободной рукой, Полак находит на земле камень, поднимает его и бьет пьяного по голове. Тот еще сильнее сжимает руку, и он вновь наносит ему удар. «Где же кошелек? Где кошелек? Надо скорее». Полак лезет в карманы и вытаскивает кое-какую мелочь.

— О'кей, пошли.

Двое мальчишек тихо выходят из переулка и делят деньги около уличного фонаря.

— Шестьдесят центов мне, двадцать пять — тебе.

— Ты что? Ведь нашел-то его я.

— А ты что? Я рисковал, — говорит Полак. — Или ты думаешь, это не в счет?

— А-а-а.

— Пошел ты к чертям собачьим.

Насвистывая, он уходит, и его трясет от хохота при мысли о том, как он бил пьяного. Утром этого человека нет, и Полак чувствует облегчение.