Нагие и мёртвые - [223]

Да, действительно — почему?

Ответ тоже прост. Возвращаться, не выполнив задачи, нельзя.

Потому что… потому что… Основания на этот раз явно не выдержали бы критики. Хирн заложил руки за голову и посмотрел на небо.

Обстановка такова, что на внезапность им рассчитывать уже не приходится. Даже если перевал был бы сейчас открыт, японцы, зная об их присутствии здесь, легко догадаются о поставленной взводу задаче. Если им все же как-то удалось бы проникнуть в японский тыл, остаться там незамеченными было бы почти невозможно.

Оглядываясь назад, можно сказать, что у взвода и не было никакой возможности успешно выполнить свою задачу. Каммингс достиг цели. К тому же Хирну просто не хотелось возвращаться назад, так как это означало встретиться с Каммингсом, не выполнив задачи, и, следовательно, необходимость давать ему объяснения. Повторялась история с получением продуктов для офицерской столовой. Керриген и Крофт. Именно это обстоятельство побуждало Хирна к действиям в первые два дня. Связь со взводом… Это просто смешно. Он хотел установить контакт с людьми, ему казалось, что от этого зависит успех операции. Но правда заключалась в том, что если бы он заглянул в свою душу, то выяснилось бы, что судьба солдат взвода ему безразлична. Подоплекой всех его действий, в том числе и соперничества с Крофтом, было желание отстоять себя в конфликте с Каммингсом.

Что это, желание отомстить? Возможно. Но сейчас дело приобретало куда более грязный характер. В основе всего лежало не желание отомстить, а, скорее, желание оправдаться. Лейтенанту хотелось, чтобы Каммингс вновь одобрил его действия.

Хирн повернулся на живот.

Руководство действиями людей!

В этом деле не меньше грязи, чем во всяком другом. И все-таки это доставляет Хирну наслаждение. Он вновь и вновь восстанавливал в памяти те минуты исключительного, экстатического возбуждения, которое испытал, когда выводил людей из боя. Ему хотелось пережить такое состояние еще раз. Ему хотелось управлять взводом, и Каммингс был тут ни при чем. Хирну казалось, что никакие другие действия не могут дать ему большего удовлетворения. Он понимал, почему Крофт все время разглядывал в бинокль гору, почему он убил ту птицу. В сущности, он, Хирн, такой же Крофт.

Все, в общем, довольно ясно, но что ему делать в этой реальной обстановке? Сознавая все это, имеет ли он право продолжать операцию? Объективно он играет жизнью оставшихся девяти человек.

Может ли он взять на себя такую ответственность? Если в нем еще осталось что-то стоящее, утром он отдаст приказ возвращаться.

Губы Хирна сложились в самодовольную улыбку. Он должен так поступить, но не поступит.

Мысль об этом вызвала поразительную реакцию — острое и глубокое отвращение к самому себе, состояние, близкое к шоку: слабость, душевная боль и страх. Хирн ужаснулся самого себя. Он должен возвратиться, и откладывать этого нельзя.

Хирн снова выбрался из-под одеяла и пошел по лощине к тому месту, где спал Крофт. Он опустился на корточки и уже собирался тряхнуть его, но Крофт повернулся к нему сам.

— Что вы хотите, лейтенант?

— Вы не спите?

— Нет.

— Я решил, что утром мы отправимся назад.

После того как он сказал это Крофту, отступать было нельзя.

Освещаемое лунным светом лицо Крофта оставалось неподвижным; лишь едва заметно задрожали мускулы на его челюстях. Несколько секунд он молчал, а затем повторил слова Хирна:

— Утром отправимся назад? — он вытянул из-под одеяла ноги.

— Да.

— А вы не считаете, что нам следовало бы еще немного осмотреться? — Он замолчал.

Когда Хирн подошел к Крофту, тот дремал, и слова лейтенанта свалились ему как снег на голову. В груди сразу все окаменело.

— Какой смысл осматриваться? — спросил Хирн.

Крофт покачал головой. У него была определенная идея, но он не мог ее выразить. И мысленно и физически он напрягся в поисках какой-то точки опоры, которая могла бы помочь ему. Если бы в эту минуту Хирн коснулся его, Крофт вздрогнул бы.

— Мы не должны так просто сдаваться, лейтенант, — хрипло произнес он.

По мере того как ему становились понятны намерения лейтенанта, ненависть Крофта к Хирну постепенно усиливалась. Он вновь почувствовал такое же отчаяние, как тогда, когда Хирн потребовал от него извиниться перед Ротом или когда он отправился за Уилсоном и установил, что вход на перевал свободен.

В его сознании промелькнула неоформившаяся еще идея. Неожиданно для себя он сказал:

— Лейтенант, эти японцы удрали из засады.

— Откуда это известно?

Крофт рассказал ему о том, что видел, когда нашел Уилсона.

— Сейчас мы сможем пройти через перевал, — сказал он.

Хирн покачал головой.

— Сомневаюсь.

— И вы даже не хотите попытаться?

Крофт стремился понять мотивы Хирна и смутно догадывался, что тот намеревается вернуться вовсе не из-за трусости. Догадка пугала его, ибо если это правда, то маловероятно, чтобы Хирн изменил свое решение.

— Я не собираюсь вести взвод через перевал после того, что случилось сегодня.

— Хорошо, но почему бы не послать вечером кого-нибудь на разведку? Черт возьми, уж такую малость мы вполне можем сделать!

Хирн вновь покачал головой.

— Или можно было бы пройти через гору.