Наемный убийца - [29]

Агент по продаже недвижимости весело вошел в кабинет из приемной, легко шагая в модных брюках гольф, и провозгласил:

– Фамилия – Грин.

– Не могли бы вы сказать мне, мистер Грин, как выглядела эта девушка?

– Прелестная малышка, – сказал мистер Грин.

– Маленькая? Ниже метра шестидесяти?

– Ну нет, я бы не сказал.

– Вы сказали – малышка.

– Ах, это, – сказал мистер Грин, – это, знаете ли, просто форма выражения восторга. Облегчает установление контакта.

– Цвет волос? Темный, светлый?

– О, я не заметил. Никогда не обращаю внимания на их волосы. Прекрасные ноги.

– Что-нибудь странное в манере поведения?

– Нет, ничего такого не могу сказать. Мило разговаривает. Может оценить шутку.

– Вряд ли вы обратили внимание на цвет глаз.

– Ну, между прочим, это я как раз заметил. Всегда смотрю девушке в глаза. Они это любят. Ну, знаете: «Пей только за меня». Немножко поэзии. Мой всегдашний гамбит. Сразу говорит им о вашей духовности, знаете ли.

– И какого же цвета у нее глаза?

– Зеленые, с золотыми искорками.

– Одета как? Вы не заметили?

– Конечно, заметил, – ответил мистер Грин, рисуя руками в воздухе некий контур. – Что-то такое мягкое и темненькое. Ну, вы понимаете, что я хочу сказать.

– А шляпка? Соломенная?

– Нет, не соломенная.

– Фетровая?

– Может быть, что-то вроде фетра. Тоже темная. Это я заметил.

– Вы бы ее узнали, если бы снова встретили?

– Конечно, – сказал мистер Грин, – никогда ни одного лица не забыл.

– Хорошо, – сказал Матер, – вы можете идти. Возможно, вы нам снова понадобитесь, чтобы опознать девушку. Банкноты мы оставим у себя.

– Но послушайте, – возразил мистер Грин, – это нормальные банкноты. Они – собственность фирмы.

– Можете считать, что этот дом не продан.

– У меня здесь был этот контролер, – сказал старший инспектор. – Он, разумеется, не помнит ничего существенного. В детективных романах люди всегда помнят что-то определенное, а в жизни – вечно заявляют, мол, на ней было что-то такое темненькое или что-то такое светленькое.

– Вы послали кого-нибудь осмотреть дом? Эти показания агента… Странная история. Девушка, должно быть, пришла туда прямо с вокзала. Почему? И зачем сделала вид, что хочет купить дом? И заплатила крадеными банкнотами?

– Похоже, ей во что бы то ни стало нужно было помешать второму претенденту купить этот дом. Как будто она там что-то спрятала.

– Пусть ваш человек тщательно осмотрит дом, сэр, прямо частым гребнем прочешет. Разумеется, там вряд ли удастся что-нибудь найти. Если бы там что-то было, она явилась бы в контору подписать бумаги.

– Нет, побоялась бы, – возразил старший инспектор, – ведь агент мог выяснить, что банкноты краденые.

– Знаете, – сказал Матер, – мне это дело казалось не очень интересным. Мелким каким-то. Охотишься за мелким вором, в то время как весь мир ждет войны из-за какого-то убийцы, которого эти идиоты там, на континенте, так и не смогли поймать. А теперь оно меня захватило. В нем есть что-то странное. Я говорил вам, что мой шеф сказал про этого Ворона? Он сказал: парень так наследил, что окончательно засветился. Но ведь ему удается все время держаться на голову впереди нас. Нельзя ли мне взглянуть на показания контролера?

– Да там ничего нет.

– Я не согласен, сэр, – проговорил Матер, когда старший инспектор вытащил из пачки бумаг на своем столе показания контролера, – в книгах правильно пишут. Люди обычно и в самом деле что-нибудь запоминают. Если бы они ничего не могли вспомнить, это выглядело бы весьма странно. Только привидения не оставляют следов. Ведь даже этот агент вспомнил, какого цвета у нее глаза.

– А может, и ошибся, – сказал старший инспектор. – Ну, вот. Все, что он помнит, это два чемодана, которые она несла. Конечно, это что-то, но не так уж много.

– О, тут можно сделать кое-какие догадки, правда, сэр? – сказал Матер. Он не хотел казаться слишком умным, умнее провинциальных полицейских; ему нужно было их содействие. – Она приехала надолго (женщина может много вещей упаковать в один чемодан), или, если она несла и его багаж, значит, он в этом деле главный. Держит ее в черном теле, за-ставляет делать черную работу. Это соответствует тому, что мы знаем про Ворона. Что касается девушки…

– В романах про гангстеров такую называют «маруха», – перебил старший инспектор.

– Ну, так эта маруха, – продолжал Матер, – из тех, кто любит, чтобы их держали в черном теле. Мне представляется, она прилипчивая и жадная. Если б она была потверже духом, она несла бы только один чемодан или разругалась бы с ним.

– Мне казалось, этот Ворон страшен, как смертный грех.

– Это тоже в характере, – сказал Матер. – Может, она любит уродов. Может, это ее возбуждает.

Старший инспектор рассмеялся:

– Ну, вы много выудили из этих двух чемоданов. Прочтите протокол – может, сумеете представить мне ее портрет. Вот, пожалуйста. Только он ничего про нее не помнит, даже как она была одета.

И Матер стал читать. Он читал медленно. Молчал. Но что-то в выражении его лица – потрясение, недоверие – заставило старшего инспектора спросить:

– Что-нибудь не так? Но ведь в протоколе и в самом деле ничего такого, верно?

– Вы сказали, я смогу представить вам ее портрет, – сказал Матер. Он вынул из-под задней крышки карманных часов бумажный квадратик – газетную вырезку. – Вот он, сэр. Лучше будет, если вы разошлете это во все полицейские участки и во все газеты.