Наемники - [24]

Тессельман постучал ногтем по боковой стенке аквариума, и рыбка немедленно метнулась к источнику шума. Тессельман тихонько хихикнул и посмотрел на меня.

— У нее скоро будут детки, — доверительно, будто большой секрет, сообщил он. — Наверное, уже сегодня.

— Красивая рыбка, — сказал я.

Я понимал, что должен как-то польстить самолюбию счастливого владельца, а что еще можно сказать о беременной рыбе?

— Мне приходится следить за ней, — делился он своими заботами. — Если я не отсажу деток сразу же, как только они появятся на свет, она их сожрет.

— Выходит, у вас здесь процветает матриархат, — заметил я.

— Они все пожирают себе подобных. — Он взмахнул сачком, обводя комнату широким жестом. — Все. Они живут в очень жестоком мире. Я хочу спасти ее деток. Мать — краснохвостая гуппи, а отец — гуппи-лирохвост. Потомство должно получиться на зависть всем аквариуми-стам.

Я перевел взгляд на другие емкости. В большинстве из них плавало от пяти до десятка рыбок, которые стремительно носились по своим солнечным темницам, словно в злобе гоняясь друг за дружкой.

— А что будет, если одна рыба поймает другую? — спросил я.

— Ее съедят.

— Надо же.

— Идите сюда, гляньте-ка на это.

Он зашаркал по проходу и остановился перед другим аквариумом, в котором упражнялась в ловле собратьев дюжина, если не больше, маленьких разноцветных хищников. Тессельман постучал по стеклу, и вся стайка устремилась посмотреть, что происходит. Он насыпал на воду немного корма, и рыбы ринулись в драку за еду. Одна из них, по-видимому, совершенно свихнулась и принялась раздуваться, словно воздушный шар.

— Это Бета, — пояснил Тессельман. — Сиамская боевая рыбка. В Сиаме проводятся настоящие рыбьи бои. Это чем-то напоминает петушиные схватки, которые когда-то устраивали у нас. Говорят, замечательно азартная игра. Ничего общего с грубой дракой.

— Симпатичная рыбка, — повторил я свой комплимент. Если уж на то пошло, Бета и в самом деле заслуживала похвал. Она чем-то напоминала мне новую машину — мягкие, неброские тона, изящные линии, плавники там и все такое прочее.

— Это моя прима, — похвастался Тессельман и перевел взгляд на меня. — Вы, кажется, хотели поговорить со мной о бедняжке Мейвис?

— Да, сэр.

— Ужасно то, что случилось, слов нет.

Он снова побрел прочь от меня, то и дело поворачивая голову вправо и влево, обозревая содержимое своих аквариумов, а я попытался мысленно поставить или тем более уложить его рядом с Мейвис Сент-Пол или с кем-нибудь ей подобной, и у меня ничего не получилось. Зациклило воображение. Затем я попробовал представить себе этого плюгавого замухрышку в образе всемогущего закулисного политика — и тоже безуспешно. По всему выходило, что необычный человечек должен был обладать некими другими качествами, которые он не спешил обнаруживать передо мной.

Я последовал за ним.

— Полиция разыскивает парня по имени Билли-Билли Кэнтел, — сообщил я.

— Я знаю. Говорят, он наркоман. Собирался ограбить квартиру и убил бедняжку Мейвис, когда она застала его врасплох. — Он постучал по стеклу следующего аквариума и подсыпал корма хищным рыбкам. — Насколько мне известно, он все еще в бегах.

— Я, наверное, был единственным, кто видел его сразу после убийства, — сказал я.

Наконец-то мне удалось завладеть его вниманием. Он, не моргая, уставился на меня сквозь стеклышки своих очков — ну точь-в-точь как на своих рыбок.

— Вы видели его? Вы с ним говорили?

— Да, сэр.

Он отвернулся, с минуту разглядывая мечущуюся в аквариуме краснохвостую красавицу, затем отложил коробку с кормом и сачок и проговорил с сомнением:

— Похоже, вас не интересуют тропические рыбки. Не пройти ли нам в кабинет?

Он двинулся к выходу, и я направился за ним, медленно ступая, подлаживаясь под шаг старика. Миновав жутковатый коридор, мы оказались в кабинете — темной комнате без окон с высоким потолком, все стены которой были заставлены шкафами, забитыми книгами. Тессельман включил мягкое освещение и жестом предложил мне сесть в коричневое кожаное кресло рядом с письменным столом. Сам он расположился на хозяйском месте и сложил руки на коленях, разглядывая меня с напряженным вниманием. Он совершенно не вписывался в интерьер и казался необыкновенно маленьким и тщедушным за огромным и совершенно пустым столом из красного дерева. Темная полированная поверхность отражала неяркие блики, и мне казалось, что дерево должно было быть теплым на ощупь. Единственные предметы, оставленные на столе, — телефон и пепельница.

— Он вам рассказал про убийство? — спросил меня Тес-сельман.

— Не совсем так. Его самого при этой трагедии не было. Еще раньше вечером он, приняв по обыкновению дозу, заснул не то в какой-то подворотне, не то где-то в переулке, а очнулся в квартире мисс Сент-Пол. Она лежала на полу, уже мертвая. Он испугался до смерти и убежал, оставив там свою кепку с адресом на подкладке и отпечатки пальцев где только можно, и примчался прямиком ко мне, умоляя помочь ему, но тут появились полицейские, и он снова ударился в бега. Мне так и не удалось напасть на его след с тех пор.

— Значит, он не помнит, как убивал бедняжку Мейвис?

— Он уверяет, что не делал этого. И я тоже склонен так думать.