Наемники смерти - [17]

– Ну… не то чтобы совсем опасно. Но неприятно. – Момент указал на пустырь. – Там окопалась какая-то мелкая гадость вроде «гантели» или «бродилы», и девчонка это почувствовала.

– И как мы через твою гадость пройдем? – спросил Бугай.

– Не моя она, бро, не моя – секторская, – хмыкнул Момент. – Че мы, дураки, через нее идти? То есть ты-то – может быть, а я так нет. Зачем самим в гадость лезть, мы эту гадость обойдем. Крюк сделать – не проблема, а вот угодишь ты в «бродилу» – будешь день, неделю, год по кругу ходить, пока с голоду не сдохнешь. Или войдешь в искажение молодым и здоровым, а выберешься трясущимся старцем, я и такое видел… Да че я тебе рассказываю, ты и сам все знаешь.

– Обожди, – перебил его Данила. – Слышишь?

Издалека донесся уже знакомый рокот вертолетного мотора.

– Я думал, вертолеты над Сектором не летают, – пробасил Бугай.

– Ну почему не летают? – удивился Момент. – Летают. Но недолго. И не высоко. Как те крокодилы из анекдота…

Момент глупо хихикнул. Похоже было, что близость Сектора действовала на него не хуже косячка с отборной таджикской травой.

– Кончай шутить, объясни по-человечески!

– А что тут непонятного? – взялся объяснять Данила. – Над Первым поясом, самым неопасным, летают иногда. Если научники им дали прогноз, что Всплесков в ближайшее время не предвидится, то могут и полетать, почему нет? Хотя – опасно, конечно, потому что прогнозы те… Ну, как с погодой: навешал тебе диктор лапшу на уши, что завтра солнце и жара, а ты проснулся – дождь льет, ветер дует… В общем, летать им предстоит ровно столько, сколько Сектор отмерил. И летает он туда-сюда над самым Барьером, – задумчиво протянул Данила. – Не нас ли он случаем ищет?

– Может, и нас, бро… Только это не важно. Нам щас надо аккуратненько, без шума и пыли, обойти гадость на пустыре и добраться до леса. В лесу предлагаю заночевать. Дурное это дело – по Сектору впотьмах шариться. А утречком дальше двинемся. Уж поверьте, с ночными тварями лучше не встречаться, да и искажения труднее находить. Сектор ночью – одно враждебное искажение. Уяснили? Да? Тогда потопали, следопыты, – заключил Момент.

– Потопали, – угрюмо сказал Бугай, с недоверием косясь на пустырь.

Третий телохранитель – маленький, узкоплечий, но весь состоящий из сплетений мышц и сухожилий (за что Данила и обозвал его Жила), – до сих пор никак себя не проявлявший, внезапно скрючился в три погибели, после чего его стошнило.

Марина побледнела и пошатнулась, Момент едва успел ее подхватить под локоть, и даже Бугай, похожий на скалу, помотал головой и схватился за затылок.

Бритый упал на колени и зажал уши руками. На лице его застыла гримаса невыносимой боли.

У Данилы же, что называется, «бабочки в животе начали летать» – появилось предчувствие неумолимо надвигающейся беды. Волосы на затылке встали дыбом. Первобытные инстинкты требовали забиться в угол, а приобретенные навыки – достать оружие и занять круговую оборону.

– Спокуха, бро! – крикнул Момент. – Это Всплеск! Вот тебе и прогнозы! Ща пройдет, главное – не дергайся. Он всех по-разному штырит. Тут слабый еще, остаточный, вот после Икши – ваще красота.

Рокот вертолета оборвался. Долетались! Его сменил пронзительный гул авторотации и треск ломающихся деревьев.

И вместе с треском прошли все неприятные ощущения. Данила встряхнулся, Бугай и Жила подняли с земли Бритого, и даже Марина чуть порозовела, перестав напоминать экспонат анатомического театра.

– Короткий был, – прокомментировал Момент. – Совсем короткий, такие редкость, повезло. Иногда по два-три часа колбасит. Привыкайте. Чем дальше в лес, тем Всплески ярче.

– Что-то не особо тебя колбасило, – подозрительно заметил Жила, брюзгливо отирая подбородок.

– Так я ж привычный, – развел руками Момент. – Не первый год сюда хожу.

– Взрыва не было, – сказал Данила. – Падение слышал, взрыва не было.

Момент пожал плечами:

– Повезло чувакам. Будем надеяться, что и нам повезет. Значит, так… Марина, ты как, живая? Это хорошо. Я иду первым, вы – за мной, цепочкой. След в след. Данила, бро, пойдешь последним. Кто в сторону ступит – сразу пинка давай. Если кого колбасить начнет – сообщай сразу мне и не суетись. Это как дурь – поколбасит и отпустит. Ясно? По рожам вижу, что ясно. Тогда – потопали, следопыты…

* * *

По доброй воле Шейх не сунулся бы в Сектор, острых ощущений ему хватило на службе. Но деньги были слишком хорошие, как раз хватило бы на лечение дочери, к тому же Астрахан, который едва его под трибунал не подвел… Если подумать, то ради его шкуры сунулся бы и по доброй воле.

В салоне тряслись два проводника, которых следовало беречь пуще зеницы ока. Сдохли проводники – все. Один – лохматый заика Чё, он же – Чё Гевара, беззубый, красноглазый, с воспаленными деснами героинщика, второй – коротышка Хоббит Обоим около тридцати, и до сорока они вряд ли дотянут: или сторчатся, или твари их сожрут. Хоббит разговаривал со здоровенной серой крысой, выглядывающей из рукава.

Шейх не понимал: что делать в Секторе здоровому, развитому человеку? Охотиться? Лесов вокруг и так полно. Деньги зарабатывать? Приключений искать? Ну разве что… Убежать, отрешиться от мира? Нет, уйти в Сектор – не смелость, а трусость. В нем от реальности скрываются недисциплинированные люди.