Надя - [11]

Вечер был еще теплым. Но ветер, ласкавший ветки деревьев, окружавших павильон, становился прохладным. Тонкий серп месяца блистал в окружении ярких созвездий, и только полные страсти мелодии, исполнявшиеся оркестром, нарушали ночной покой. В воздухе была разлита такая мягкость, что вся наша компания прониклась ее очарованием, а Александр даже стал припоминать стихи, которые смогли бы передать его чувства. К его великому удивлению, на ум ему пришла латинская строка, которую он не вспоминал со дня окончания лицея: „С любимой в лунном безмолвии!"

Превосходный ужин и ударившие в голову вина вскоре развеяли некоторую неловкость, возникшую под впечатлением небывалой красоты ночи. Когда подали десерт, Путилов поднялся и произнес тост в честь друзей:

– Мой дорогой Александр Эдуардович, я пью как русский офицер за поражение, которое понесла на территории России французская армия в лице одного из своих выдающихся представителей. И чтобы нанести ему это поражение, хватило всего лишь одной женщины моей страны. Надя, я пью и за вашу победу, и за дальнейшие ваши успехи. Наш замечательный друг увозит вас во Францию, где вы продемонстрируете его соотечественникам, что такое настоящая девушка русской крови! Ура!

Капитан залпом осушил свой бокал и разбил его оземь, что не помешало ему потребовать другой и продолжить возлияния.

Александр Нодэн был наверху блаженства. Надя, которая обычно едва притрагивалась к вину, выпила несколько бокалов. Иван Ильич расцеловал обоих пред тем, как они уселись в автомобиль и укатили в Тифлис.

Ночью, когда они остались вдвоем в гостинице, настроение Нади внезапно переменилось. Она погрустнела, легла на диван и закрыла голову руками. Сначала Александр не обратил на это внимания. Он раздевался, насвистывая несколько фальшиво – и это мягко сказано – кавказскую мелодию, которая ему отчаянно нравилась. Улегшись в постель, он заметил, что Надя так и не пошевельнулась. Он окликнул ее, она не ответила. Он поднялся и пошел за ней. И тут снова, как когда-то, Надя воспротивилась.

– Я устала, – сказала она, – я хочу спать на диване.

В ней чувствовалось нервное возбуждение.

– Ну пойдем, – ласково попросил Александр, – ты так же хорошо выспишься рядом со мной. Ведь это наша предпоследняя ночь в Тифлисе.

Надя сдалась на уговоры и перешла в постель к любовнику.

Позднее, сморенный усталостью и готовый погрузиться в сон, Александр услышал тихий голос Нади, шептавший ему на ухо:

– Я очень несчастна.

– Спи, – ответил Александр.

Он засыпал, и ничто не способно было в эту минуту смутить его покой.

Она продолжала еще немного что-то жалобно бормотать, а потом снова заговорила с ним:

– Я люблю тебя.

Нодэн услышал эти слова, которые автоматически запечатлелись в его сознании, но не произвели на него в этот момент никакого эффекта, хотя Надя произнесла их впервые. При других обстоятельствах Александр был бы на седьмом небе от радости. Но в теперешнем состоянии его хватило только на то, чтобы машинально и без волнения запомнить их.

– Спи, маленькая, – сказал он, – до завтра…

И он забылся глубоким сном. На другой день после полудня они приготовили багаж. Вечером Нодэн вышел – ему надо было нанести несколько визитов, – пообещав Наде вернуться к десяти часам, чтобы поужинать вместе.

В назначенный час он вошел в номер.

Нади не было в комнате. Но он не увидел в этом ничего тревожного. На мгновение растянулся в кресле, потом вдруг вскочил и побежал к портье.

– Мадам вышла? – спросил он.

Вполголоса портье ответил:

– Мадам вышла два часа назад с чемоданом. Она взяла извозчика и поехала на вокзал.

Нодэн сделал над собой огромное усилие, чтобы не выдать своего волнения перед портье, и поднялся к себе.

Только тогда ему пришло в голову взглянуть на стол. Там на виду лежала записка от Нади, в которой было всего несколько слов: „Меня зовут обратно в Омск. Я должна жить там. Прости меня".

– Черт бы побрал этих русских девок! – вскричал Нодэн. – Они ненормальные, им нужна смирительная рубашка!.. Ехать к алкоголику!.. Так ей и надо!.. К счастью, я не люблю ее! – отважно добавил он.

Но на сердце у него было тяжело, а под веками странно пощипывало. Хорошо, что в комнате никого не было – он вытащил платок и вытер глаза.

Спустя полгода в Венсенне Александр рассказывал одному из полковых друзей:

– Мой дорогой, русских женщин не следует пытаться понять. У тебя любовница, она любит тебя и хранит верность, она сопровождает тебя повсюду, как тень. И вдруг разом исчезает без всякого повода… Кажется, что они в состоянии вынести только строго ограниченную дозу счастья… Да-да, я сам был тому свидетелем… Этих женщин, ты не поверишь, вдруг охватывает болезненная потребность быть несчастными. И, когда они заболевают этим, ничего не поделаешь, они бросают все… Ну а с нашим братом эти игры не могут продолжаться долго – мы не любим драм. Но все же, старик, русским девушкам нет равных в мире…

Александр Нодэн начал насвистывать, все так же отчаянно фальшивя, кавказскую мелодию, которую так полюбил.

1929 г.