Надо посоветоваться! - [15]

В уголовный розыск не обращались. То ли боялись недоброй огласки: станут в районе указывать на школу пальцем. То ли надеялись, что все наконец обойдется: поймет воришка, как плохо он поступает, и станет ему стыдно.

А зло так и жило в стенах школы незримо для окружающих. Не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы не случай.

Пропала авторучка у Юры Троицкого. Раньше тоже исчезали авторучки, но на этот раз кража вызвала у ребят гнев. Дело в том, что авторучка была не простая — заветная. Мать купила ее Юре незадолго до дня рождения, но подарить не успела: ее сбила на улице машина. Ребята помнили этот страшный день. Пережили его тогда вместе с товарищем.

Юра берег ручку, берег, как каждый человек бережет память о матери. И вот эта ручка исчезла. Юра места себе не находил. Больно на него было смотреть. И тогда его друг Стасик Романов сказал ребятам:

— Костьми лягу, а найду вора!

И начал действовать.

Все в классе знали, что Стасик мечтает стать следователем. Он успел уже перечитать все детективные романы, по нескольку раз посмотрел все приключенческие фильмы и, надо отдать ему должное, был неплохо осведомлен о методах раскрытия краж и разоблачения преступников.

Вместо с тремя товарищами, посвященными в тайну, он разработал «план» операции «Хамелеон». Не буду описывать в деталях эту операцию, скажу только, что задумана и выполнена она была отлично, и в финале ее «сыщики» поймали вора. Они увидели, как вор вытащил в раздевалке из кармана пальто кошелек с мелочью. «Взять с поличным!» — решили ребята. Молча отобрали кошелек и повели воришку за школу.

— Бить будете? Да? Бить будете? — повторял, всхлипывая, Генка Калачев. — Бить будете?

— Нет, шоколадом тебя накормим, — сказал с презрением Стасик. — Раскрывай рот пошире!

Ребята зашли за угол и остановились. Один из участников операции поплевал на ладони, широко размахнулся.

— Постой! — неожиданно остановил товарища Стасик. — Не марай рук. Больно уж он щуплый... Вот что, — повернулся он к оторопевшему, съежившемуся от страха Генке. — Завтра же пойдешь к директору и скажешь, что вор — ты. А потом и в классе скажешь всем нашим. Понял?

— Понял...

— А если не сделаешь этого — плохо будет!

— Понял, — совсем тихо ответил Генка, — скажу. Но только недели через две.

— Это еще что! — возмутился Стасик.

— Сейчас не могу. Не могу, правда.

Он говорил и чувствовал, что ребята не поверят ему. И тогда он решился на то, на что ему труднее всего было решиться: сказал правду, горькую и страшную правду.

— Отца в больницу положат — вот тогда скажу. А сейчас если узнает да еще из школы исключат, помрет раньше времени.

Ребята переглянулись. Они не знали, что отец Генки тяжело болен.

— Ну ладно, — согласился Стасик. — Давай через две недели, — и первый отошел в сторону.

Они побрели прочь, а Генка остался. Когда Стасик оглянулся, то увидел, что Генка так и стоит на прежнем месте, низко опустив голову. И Стасик вернулся.

— А что с отцом-то? Почему в больницу?

— Водка... Пил здорово. И лопнуло что-то в сердце. Пил ужасно как...

— Ладно, — повторил Стасик. — Давай через две недели.

Он махнул рукой и пошел было, но опять остановился, спросил:

— А что ж молчал раньше? И в школе никому не сказал, что отец помирает?

— Стыдно, — признался Генка. — Стыдно было. Ведь от водки...

И тогда операция «Хамелеон» получила неожиданное продолжение. Вечером все ребята встретились и пошли к Генкиному дому. Постучали в дверь, вызвали товарища.

— Ты с ворованными вещами что делал? — спросил Стасик.

— Вещей я не брал, — испугался Генка. — Что хотите делайте, не брал. Только деньги. Я их матери подкидывал. Помочь решил. Видели, какая она стала? От горя. Извелась.

— А вещей, значит, не брал? И авторучку, может быть, не брал?

— Не брал я ручки, — взмолился Генка. — Я только деньги.

— Врешь! — вскипел Стасик. — Ты вор, больше некому!

— Проклят буду — не брал! — лепетал Генка. — Я же знаю, что это за ручка!

— Ну ладно, — сказал Стасик. — Хватит. Мы еще поглядим!..

На другое утро он объявил в классе, что завтра в школу придет Колесов, работник уголовного розыска. Он раскрывает все преступления, даже самые запутанные. Уж он-то найдет Юркину авторучку. Он обещал Стасику.

— Вот здорово! — обрадовались ребята.

В большую перемену ребята не отходили от Стасика. Он рассказывал всё новые и новые фантастические истории из практики Колесова. Будь здесь сам Колесов, он, наверное, удивился бы услышанному.

А Юрке Троицкому было не по себе. Он отошел в сторону: хотелось побыть одному. До начала урока оставалось минут пять, и Юра побрел в класс. Открыл дверь — и вдруг... заметил, что от его парты отскочил Борис Лебедев. Пробежал мимо него, не сказав ни слова. Он бросился к своей парте — рядом с портфелем лежала его авторучка.

Так вот кто! А думали, Генка... Бить хотели. Зачем же он это сделал, Борис? И почему теперь решил подкинуть ручку? Неужели испугался Колесова или совесть заговорила?

Мне хочется верить, что в Борисе заговорила совесть. Что он понял: воровство не только преступление, это еще и подлость и величайшее кощунство. Стащил воришка ручку, а эта ручка была памятью о самом дорогом человеке. Вор всегда приносит горе, и мы наказываем воров со всей строгостью. Но, наказывая преступника, мы пытаемся внимательно заглянуть в его глаза, в его душу, в его жизнь. И помочь ему, помочь найти дорогу, стать на правильный путь.