Надгробие для карателя - [25]

А большая банда просто обязана проявить себя крупными операциями…

* * *

После второго поворота я остановился и жестом — обращенной за спину раскрытой ладонью — приказал то же самое сделать взводу.

— Талалаев! Вперед! Снайпер — в прикрытие.

Сержант Соколянский, хорошо знающий свои обязанности первого взводного снайпера, с поднятой винтовкой выступил чуть в сторону, откуда ущелье просматривалось до следующего поворота, и внимательно оглядел пространство через тепловизор.

Второй и третий снайперы на всякий случай подстраховывали сержанта и смотрели в свои прицелы. Общая работа у них была организована четко, каждый выполнял то, что ему полагалось. Первый взводный снайпер имел винтовку, которая официально предназначалась для охоты на снайперов противника. На такую охоту с сержантом в паре всегда выходил второй или третий снайпер взвода. Любой из них был готов вызвать огонь противника на себя, чтобы напарник мог спокойно отработать свою задачу.

— Чисто, — доложил Соколянский.

После этого он пропустил вперед сапера. И так до следующего поворота.

Но уже через пятнадцать метров от поворота сапер повторил мой недавний жест и остановил взвод.

— Я здесь раньше проходил. Вот мой след. Тогда мины не было.

— Опять «итальянка»? — спросил старший сержант Игумнов, голосом показывая удивление.

— Она самая… Не подходите. Рядом могут быть другие. Взрыватель нажимного действия. Раньше были с натяжным… Наверное, кончились. Или торопятся. Нажимной ставить быстрее. Смотрите себе под ноги внимательнее. Шагать только по большим устойчивым камням. Чтобы камень был больше одиннадцати кило[18]…

Это, в принципе, знали все бойцы взвода. Правда, в зависимости от типа взрывателя и типа мины менялся вес камня. У каждого взрывателя собственная сила нажатия. Бойцов обучали этому на занятиях по минному делу.

Однако, чтобы обезвредить мину с таким взрывателем, уже нет необходимости аккуратно обрезать провод растяжки. Здесь достаточно убрать верхний один или несколько камней, что прикрывают большую кнопку нажатия и саму мину, после чего необходимо с предельной аккуратностью вывинтить шестигранным ключом стопор взрывателя, а потом и сам взрыватель. И миной можно костер топить… В костре никогда не возникает температуры, необходимой для детонации взрывчатого вещества.

Радует и тот факт, что мина Valmara 59 не имеет элемента неизвлекаемости, как некоторые современные мины, взрывающиеся уже при попытке их дезактивации.

А что касается мин-ловушек, которые часто использовали в Афганистане «духи», то бандиты нашего Северного Кавказа о них, похоже, и не слышали. По крайней мере, я ни разу не встречался с тем, когда при извлечении одной мины взрывалась другая, подложенная под первую.

Кроме того, для установки мины-ловушки требуется повышенная осторожность и, как непременный атрибут осторожности, — свободное время. В нашей ситуации бандитам не дано было ни спокойствия, ни свободного времени. Ни один уважающий себя сапер не будет второпях устанавливать мину-ловушку. Значит, здесь подобного нам опасаться не стоило.

Я, на всякий случай, даже спросил сапера:

— Талалаев! Ловушки не боишься?

Я знал, что каждый сапер имеет в своем рюкзаке тонкий металлический штырь, которым прокалывают землю под миной, и если мина-ловушка установлена, то штырь ее обязательно нащупает. Но сейчас Талалаев даже из рюкзака штырь не вытаскивал. Но работал уверенно.

— Для ее установки как минимум сорок минут требуется. Элементарно не успели бы…

Меня это радовало. И не потому, что я еще помнил кое-что с занятий, что проводил для офицеров инструктор по минно-взрывному делу, а потому, что это минно-взрывное дело профессионально знал взводный сапер. Но ефрейтору контрактной службы, то есть профессиональному военному, надлежит быть и сапером профессиональным.

Мина была быстро обезврежена. Мы двинулись дальше. Там, вверху, уже полностью прекратили стрелять. Но чем там дело закончилось, было пока неизвестно. Чем оно закончилось, я понял вскоре.

О чем-то можно было догадаться только тогда, когда из-за следующего поворота вышли четверо пограничников. Один из них был в офицерской фуражке, имеющей тулью, как популярные некогда на Кавказе кепки-«аэродромы». Не знаю, как самолет, но вертолет вполне мог бы на такой фуражке уместиться. Мода такая в армии пошла! На месте бандитов меня бы обязательно привлекла такая цель.

Бойцы были в стандартных армейских металлических касках, какие раньше полагалось носить и спецназу ГРУ. Правда, носили их в основном пристегнутыми на спине к нижней части бронежилета и защищали не голову, а то, что ниже спины.

Бандитов между моим взводом и пограничниками не было. И куда они исчезли, не мог понять даже офицер-пограничник, что смотрел на нас с удивлением и непониманием.

Я до этого бежал, стараясь наклоняться как можно ниже, как и мои бойцы, но при появлении пограничников встал в полный рост на середине тропы и приветственно поднял руку, как поднимал ее, наверное, гордый вождь индейцев где-нибудь на американских равнинах.

Пограничники приближались. Они должны были знать о нашем присутствии, но вели себя неуверенно и настороженно. За спиной у офицера один из пограничников нес ручной пулемет, ствол которого был направлен в нашу сторону, как и два других ствола — автомата и снайперской винтовки Драгунова.