Надежда - [57]

ПОДВИГ МУЛИ. Это наша кошка с Полей. Она, как Моисей что ли вывела кошек на верхний ярус трубы, где «мостик» с перилами. Они с диким визгом носятся. Потом прыгают. Может она им даже перед прыжком говорила: «Разобьете носы. Но, впрочем, вам выбирать. Свобода лучше, чем несвобода. Или как?» Кошки хором ответили: «Лучше, о великая Мила», и прыгнули, прямо в проволочных «корсетах» и шлемчиках с электродиками, разбежались по Берендеевскому лесу. Многие разбили носы. Были переломы лапок. Потом их Вовочка лечил. А других видимо сам кошачий и рысячий царь Берендей лечил.

Фонтан огня в небо. Без этой фотографии трубы, как ракеты, только стартующей не от земли, а «в землю», интернет тоже ни дня не должен был бы прожить, однако, живет. Дым повалил, и «они» наверно хотят украсть планету отбуксировать ее к «Черной звезде, к «пичблэку» своему». А может уже отбуксировали в эпизоде прошлого «джета», – карта звездного неба-то новая была, когда мы сюда вообще только прибыли. К сведению любителей астрологии, может от гадания на кофейной гуще стоит перейти к изменению мира? Чтобы оставить след от своей жизни не только на крае унитаза.

Так после воздействия на анус кошки горчицей пищевой в небе появилось еще одно новое созвездие. Не зря рассказывают притчи. Видимо цель работы в трубе «кошки» было не двигать планету, а создавать новые созвездия. Мало кому довелось присутствовать при Нарнии, сотворении Нового Мира. То есть никому. Мы первые. Конечно, в фантастических книжках это описано не раз. Н у нас-то все, от первого до последнего слова, правда. Интересно, что написано о «правде» в википедии. В пуссипедии точно ничего. «Вова, напиши».

Мы вернулись с частью кошек в поезд.

Наше время.

ИЗ ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ РЕЧИ НАДИ ТОЛОКОННИКОВОЙ В СУДЕ. Весь процесс нас отказываются слышать. Именно слышать. Слышать – это значит воспринимать, думать при этом, стремиться к мудрости, быть философами. Мне кажется, каждый человек должен в глубине души к этому стремиться, а не только человек, который прошел какой-то философский факультет. Это ничто. Само по себе формальное образование – это ничто; и адвокат Павлова постоянно пытается упрекнуть нас в недостатке образования. Мне кажется, самое главное – это стремление, стремление знать и понимать. Это то, что человек может получить сам, вне стен учебного заведения. И регалии, научные степени в данном случае ничего не значат. Человек может обладать огромным количеством знаний, но не быть при этом человеком. Пифагор говорил о том, что «многознание уму не научает».

Теперь более сжатое изложение 2013 года. Как вы помните, Маша привела собак из Догвилля. Они телепортировали со станции метро «Площадь революции» через постамент Золотой собаки. А Надя приехала своим ходом, так сказать, «на автобусе» с большим черным псом, пелевинским псом П*цом. Это к вопросу, как добирались собаки, которые были больше одного метра в холке (которые могли пить воду из стакана в раковине и видимо не только воду, но «не только», это не собаки) до места.

Большой черный пес. На севере Москвы в районе Гольяново бежал огромный черный пес. Про которых говорят «размером с теленка». Обычное собачье видение окружающего мира – как у Парфюмера, ландшафт из запахов. Запахи бомжа с дохлой кошкой, который зачем-то тащит за хвост дохлую кошку, и та волочится по асфальту, запах тещиной стряпни, пережженной шарлотки, запах подмышек, унитаза, розы, сельской свежести и перегара от «колхозниц», выходящих из автобуса на Щелковском автовокзале. Запах несвежего суши и не суши вовсе, из вокзального кафе, носков, запах человека, который поел чеснок час назад, два часа назад, двенадцать часов назад, так, наверное, пахнет в собачьем аду.

«Москвичи, – думает пес, – это слово звучит между «бисквит», «куличи» и Мосхом, сыном Ноя. Навстречу идут «переделанные» или недоделанные, полуфабрикатные, как «бирюлевские полуфабрикаты». Не как нарисованы в собачьих учебниках в Догвилле. И книгах о вкусной и здоровой пище. Может и вкусной, но какой-то, грустной… Лицо: тенденция «книзу», уголки губ щеки тяготеют к центру земли. Как будто лицо, беременное прозой жизни. От них неуютно. Они будто в долгах или под другим стрессом. Они правы, стабильность им нужна. Но при этом по-прежнему ничего не делать. Цари и царицы «лежа на печи». Они забывают одно: стабильность возможна лишь на кладбище. Это не бродяги, это русские, у них таких калик 140 миллионов. Они практичны. Дата своей смерти просчитана, как у Нострадамуса. Крестьянки с надменными лицами, обедневшие дворяне или купцы какой-то гильдии, не свыкшиеся, еще доказывающие, что бабушки их не колхозники. А прабабушки не крепостные крестьяне. «Копейка» ржавеет под окном на улице. Ощущение от них? Сырое ощущение. Склизкое. Будто червя взял. В рот в темноте вместе с куском мяса на помойке. Их еще «делают». Их надо довести в микроволновке. Они не плохие, они пока неудачные попытки создать лампочку 999-й раз. Еще чуть-чуть и получится, осталось две попытки. Но, кажется, они устали и не верят. И чуть-чуть не считается. Возможно, у них есть будущее. В смысле, у страны. А пока это фабрика погасших, вернее не загоревшихся звезд. Пока они люди «Паузы». Они «под паром». Зрейте».