Надежда - [67]

– Нет! – категорически заявила мама. – Я буду лечиться дома!

– Тогда вам придется ездить ко мне на консультацию каждую неделю.

– Я согласна, – сказала она.

– Мама, подожди меня в коридоре, – попросила я ее. – Мне надо поговорить с Карлом Иосифовичем.

Мама вышла, и я спросила профессора:

– Скажите, такие операции обычно проходят успешно?

– Девушка, милая девушка, – он покачал головой, – вы же сами без пяти минут доктор. Вы должны понимать, что такое операция, тем более на мозге. У нас при удалении аппендикса могут занести инфекцию, а могут сердце новое пересадить, и оно будет работать бесперебойно долгие годы. Конечно же, операция и делается для того, чтобы пациент стал здоровым. Но… Человек предполагает, а Бог располагает. Будем надеяться, что все пройдет отлично, так ведь?

– Конечно, – улыбнулась я. – Спасибо вам.

– Доброго здоровья! – кивнул он мне на прощанье.

Я везла домой притихшую и задумчивую маму и размышляла о том, что после оплаты операции у нас останутся деньги на что-то одно: или на оплату за год проживания в квартире, или на мою учебу. «Квартиру оплатит Юра, – успокоила я себя. – А учебу мы потянем».

– А у нас денег хватит на учебу и жилье? – словно прочитав мои мысли, спросила мама.

– Конечно хватит, – солгала я не моргнув глазом. – К тому же мы с Юрой скоро поженимся, и нам будет легче жить, намного легче.

– Вы только не откладывайте из-за меня свадьбу, – попросила она.

– Ни в коем случае! Ты у нас на свадьбе уже вовсю будешь отплясывать, вот увидишь!

– Ты так думаешь? – с надеждой в голосе спросила мама.

– Я в этом уверена! – твердо сказала я, подумав о том, что свадьбу придется перенести, а сейчас надо попробовать найти хорошо оплачиваемую подработку.

Конечно, Юра давал мне деньги, но он не имел ни малейшего представления о стоимости лекарств. Как и мама. Лекарства я покупала сама и, прежде чем отдать их маме, тщательно отдирала ценники.

Фотограф

Был апрель. Прекрасный апрель, теплый, солнечный, с птичьим пением, зеленым ковром молодой травы, оживлением на улицах и надеждами на лучшее.

Я съездила в аптеку на маршрутке, а обратно решила пройтись пешком. Так не хотелось возвращаться в квартиру и садиться за конспекты, и я шла медленно, рассматривая вывески и рекламу, пестревшие повсюду, улыбалась прохожим и с удовольствием давала возможность теплому и свежему весеннему ветерку играть с моими волосами.

В такие моменты не думалось о плохом. Куда-то на второй план отошло все связанное с Наумовым, доставившим нам столько неприятностей, не вспоминались жизнь в селе и отчим, и даже предстоящая операция вселяла надежду на полное выздоровление мамы. Мне захотелось бежать вприпрыжку, дурачиться и просто радоваться жизни и наступившей весне.

Внезапно я увидела прямо перед собой фотографа, снимавшего меня. Он забегал то вперед, то сбоку и то и дело щелкал своим навороченным цифровиком.

– Разве я дала свое согласие на то, чтобы вы меня снимали? – спросила я и остановилась, возмущенная такой наглостью.

Он сделал еще один снимок и опустил фотоаппарат.

– Разрешите представиться, – мужчина галантно склонил голову, – Андрей Андреевич, фотограф.

Я окинула взглядом Андрея Андреевича. Это был мужчина средних лет, довольно хорошо одетый, опрятный, гладко выбритый и с типичным выражением лица профессионального фотографа. «Воспитан и нагловат», – подумала я.

– Я вижу, что вы фотограф, – сказала я. – Но я не хочу, чтобы вы меня снимали.

– Разрешите мне все объяснить, и тогда, надеюсь, ваш гнев сменится на милость, – сказал он и засеменил рядом со мной.

– Говорите.

– Я давно собираю материал для своей предстоящей выставки. У меня есть оригинальная, на мой взгляд, задумка. Давно хотелось сделать что-то неординарное. И я решил свою будущую выставку посвятить Древней Греции. Видите ли, там и только там было множество прекрасных богинь. А керы?[6] Ничего подобного больше нигде не было! И в моих образах они будут не только неистовы и жестоки, но и прекрасны. Кстати, вы знаете, кто такие керы?

– Увы, к своему стыду – нет, – призналась я и пошла медленнее.

Андрей Андреевич шел рядом со мной, рассказывая и жестикулируя руками.

– Керы – это крылатые богини смерти. Они мрачные, носятся над полями боя и высматривают жертву. Когда падает сраженный воин, кера приникает к его ране кроваво-красными губами. Она пьет кровь жадно, неистово, а потом похищает душу воина. А возьмите Дафну, прекрасную нимфу Дафну, дочь речного бога Пенея! Вы знаете о ее трагической судьбе?

– Не знаю, – сказала я. – Но обязательно о ней почитаю. Не будете же вы идти за мной и рассказывать мифы?

– Вы правы, прекрасное создание. Я уже стар и иногда не понимаю современную молодежь. Мне не понятны ваши увлечения, поведение, пагубное пристрастие к наркотикам, спиртному и сигаретам. Но во мне живо чувство прекрасного. Красота вечна, как сама жизнь. Поколения сменяются, но люди продолжают восхищаться красотой. Не так ли? Простите, как вас?..

– Паша, – представилась я.

– Паша… Редкое и красивое имя, как и вы сама. Я могу быть с вами откровенным?

– Можете, – сказала я, подумав о том, что прогулка в одиночестве, к сожалению, не получилась.