Надежда - [30]

– Тетя Даша, ну, что нового? – спросила я с замирающим сердцем.

– Пока его нет.

– Может, вы не видели, как он вернулся? – спросила я, вспоминая потрескивание в розетке за шторой.

– Да нет, я бы увидела. Я, Паша, в саду варенье малиновое варю. Знаешь, и газ в доме есть, а на двух кирпичах и дровах оно всегда вкуснее. Никуда я от миски не отходила, и ваш двор передо мной как на ладони. Ты, если сможешь, перезвони через часок.

– Хорошо, перезвоню, – сказала я, вздохнув с облегчением.

– А мать-то как? Держится?

– Да, у нас все нормально.

Я звонила тете Даше через каждый час и наконец услышала ее встревоженный голос.

– Даже не знаю, как тебе, детка, и сказать… – она замялась.

– Что случилось?! Говорите! – попросила я, и мне даже не понадобилось придавать голосу трагические нотки, так сильно я разволновалась.

– Я пошла в дом за банками, чтобы разлить в них варенье, малиновое варенье, ты же знаешь, я варила варенье, – сбивчиво говорила тетя Даша. – Прошло, может быть, минут двадцать, может, полчаса. А тут еще позвонила Валя, я с ней немного поболтала… Потом услышала крики. Выбегаю, смотрю, а из окон вашего дома валит дым!

– Что?! – воскликнула я, чувствуя, как бешено колотится мое сердце.

– Представь себе, – тетя Даша всхлипнула, – Андрей носится вокруг дома, орет как резаный, а дым… В общем, вызвали пожарку, а они знаешь, как ездят. Мне, конечно, пришлось сказать, что я видела, как вы вдвоем уходили из дома.

– Дом сгорел… полностью? – тихо спросила я в надежде услышать заветное «да».

– Одни стены обугленные остались. Ничего, абсолютно ничего не удалось спасти, – вздохнула моя соседка. – Как же вы теперь?

– Не знаю, – сказала я и довольно улыбнулась.

– Как твоя мать все это перенесет? Ей нельзя волноваться…

– Я пока ей ничего говорить не буду. Потом скажу. Я вам еще позвоню, – и я попрощалась с тетей Дашей.

«Сработало! – Вены на висках радостно пульсировали. – Прошлого как будто и не было! Все сожрал огонь. Теперь назад дороги нет, все мосты сожжены – в прямом смысле».

Я еще постояла в тамбуре, прижавшись лбом к захватанному руками прохладному стеклу. Когда мама немного освоится на новом месте, я постепенно подготовлю ее и сообщу о пожаре. Один раз нам все-таки придется съездить в село, чтобы получить деньги по страховке за сгоревший дом. Будет повод все увидеть своими глазами и еще раз убедиться, что от страшного прошлого осталось одно пепелище.

Юра

Мама, как ребенок, радовалась всему, что было в квартире. Ее мог привести в неописуемый восторг обнаруженный в кладовке старый треснувший глиняный цветочный горшок, в который она сразу же захотела посадить какое-нибудь растение.

– Это хозяйский? – спросила она, держа горшочек в руках так, словно это была древнегреческая амфора.

– Зачем он им? Наш.

– Наш, – ласково сказала она и радостно побежала мыть его под краном.

– Надо поменять шторы, – другой раз предложила мама.

– Зачем? Они чистенькие и вполне приличные.

– Нет, это чужие, а я хочу, чтобы у нас были свои, – настаивала она. – Давай купим самые дешевенькие, но они будут наши.

И я соглашалась. Мы шли в магазин, и она, как зачарованная, подолгу ходила между рядами витрин, щупала ткани, смотрела сквозь них на свет, изучала цены, консультировалась с продавцами и в итоге покупала какую-нибудь дешевку. Я радовалась, наблюдая за тем, как она постепенно возвращается к жизни, как на ее щеках появляется еле заметный румянец, как она все чаще и чаще подходит к зеркалу.

Я в городе была уже пять дней, а до сих пор не видела Юру, только разговаривала с ним по телефону. Моя душа рвалась к нему, но я не могла пока оставить маму одну. Однажды вечером мы с мамой вышли на лоджию, она уселась на стул. Опершись на перила, мама свесила голову вниз и с любопытством наблюдала за происходящим во дворе. Соседская лоджия подходила к нашей вплотную, они были разделены кирпичной стеной. Я заметила на ней седовласого мужчину, который, вытянув голову, посматривал в нашу сторону.

– Сосед, здравствуйте, – сказала я, желая завести разговор.

– Здравствуйте, здравствуйте! – Он обрадованно закивал. – Теперь вы здесь живете?

– Да, – ответила мама. – Мы с дочерью живем. Меня зовут Аля. А вас?

– Степан Иванович. А вашу красавицу дочь как величать?

– Павлина, – ответила я, назвав свое полное имя.

– Надо же, какое красивое имя! А откуда вы приехали?

Между соседом и мамой завязался оживленный разговор, и я почувствовала себя лишней. Решив, что теперь мама в надежных руках, я позвонила Юре и сообщила, что у меня есть свободное время.

– Скоро буду, – сказал он.

Я оставила маме записку, не желая мешать ей беседовать с соседом, быстро собралась и уже через несколько минут вышла во двор и направилась к тому месту, где должна была стоять машина Юры. Я издали заметила «мицубиси» и стоящего рядом Юру и испытала чувство неописуемой радости, наполнявшей меня ярким светом. Я хотела идти спокойно, уверенно, не спеша, но не могла сдержаться и ускорила шаг, а потом просто побежала ему навстречу. Земля уплывала из-под моих ног при виде его приближающейся медвежьей фигуры, и мне казалось, что я лечу, так как чувствовала невесомость своего тела.