Надежда Румянцева - [5]

На первый экзамен Надя собиралась тщательно, заранее обдумав каждую мелочь своего сложного туалета. Главное, решила она, необходимо выглядеть старше и, конечно, выше. Она выгладила свое единственное нарядное платье-матроску, разорилась на новые ленты для кос, выпросила у матери выходные туфли на каблуках. Правда, туфли оказались несколько великоваты и не по сезону закрытые, на кнопках. "Но это не беда", - думала Надя, разглядывая себя в зеркале. Дополнением ее костюма была белая панамка с пуговкой. Под воротник матроски она приколола блестящую звездочку, подарок Деда Мороза.

То, что Надя увидела в театре, ошеломило ее. Казалось, он был полон обезумевших людей, которые чудом вырвались из сумасшедшего дома и по какой-то удивительной случайности собрались вместе. В фойе и коридорах стоял невероятный шум. Одни абитуриенты, вперив взоры в пространство и не обращая ни на кого внимания, громко читали стихи, другие, наоборот, забившись в угол, что-то сосредоточенно бормотали себе под нос.

Надя в растерянности замерла на пороге.

- Что происходит? - нерешительно спросила она коротко остриженного юношу в очках, который произвел на нее впечатление более нормального, чем остальные.

- Ничего особенного, - снисходительно ответил он, - просто они находятся в состоянии "публичного одиночества".

Его ответ поверг Надю в полное отчаяние, она вопросительно взглянула на молодого человека, но он больше ничего не успел добавить, потому что Надя бросилась к двери: секретарша настойчиво, видимо, уже не в первый раз, называла ее фамилию. "Что же делать? - лихорадочно думала она, - я ведь так и не узнала, что такое "публичное одиночество". Наверное, это самый основной вопрос, который будут спрашивать на экзамене".

Приемная комиссия заседала в большой просторной комнате с высоким потолком. Когда Надя вошла и огляделась, она увидела в противоположном конце зала сидящих за столом людей, которые с беззастенчивым интересом ее разглядывали. Девочка также молча разглядывала их. Кто же главный, кому улыбаться? Сидящие показались ей почему-то все одного роста, одной комплекции, и у всех было одно, довольно приветливое, ободряющее лицо, которое, казалось, чего-то от нее ожидало. Но чего именно? Этого Надя не знала. Молчание затягивалось. Наконец сидящая в центре женщина попросила Надю подойти поближе и прочитать какое-нибудь стихотворение. Это Надя могла, она знала множество стихов. Но какое же выбрать? Лучше всего, решила она, что-нибудь из школьной программы, то, за что ее хвалили на уроках. Надя храбро вышла на середину и объявила:

- Я прочту монолог Фамусова из комедии Грибоедова "Горе от ума".

И тут вся храбрость ее испарилась, она с удивлением увидела, что люди за столом задвигались, зашептались, некоторые даже засмеялись, как будто она сказала что-нибудь невероятно остроумное. А один старичок деликатно прикрылся газетой, но Надя все равно заметила, что плечи у него трясутся от смеха. Окончательно оробев, Надя уже решила спастись бегством, когда ее попросили начинать. Эх, была не была! Надя положила на окно сумочку, схватила чью-то суковатую палку, наверное, того деликатного старичка и... начала.

Она читала так, как никогда еще в жизни не читала. Ярость душила ее, ярость против этих спокойных и равнодушных людей, снисходительно смеющихся над ней. Надя не помнила себя, она отчаянно потрясала палкой, кричала басом, запахивая воображаемый халат, голос ее срывался, она переходила на вкрадчиво-ехидный тон, обращая свои слова к сидящим перед ней. В довершение всего она сорвала с себя панамку и затоптала ее ногами. Закончив монолог, Надя победно посмотрела вокруг. Члены комиссии. . . хохотали: женщины, всхлипывая, вытирали глаза платками, а деликатный старичок шумно высморкался и тихо простонал:

- Как хотите, но это же цирковой номер. . . аттракцион.

- Деточка, - слабым голосом сказала женщина, сидящая в центре, - подойди поближе...

Когда Надя прочитала в списке принятых свою фамилию, она решила, что это ошибка. Она ждала, что однажды, придя на занятие, главный режиссер театра и ее педагог Ольга Ивановна Пыжова внимательно посмотрят на нее и удивленно спросят: "Девочка, ты что здесь делаешь?" И кончится ее необыкновенная, сказочно прекрасная жизнь. Но время шло, и никто не удивлялся, увидев Надю на занятиях, никто не спрашивал, что она здесь делает.

Надя любила приходить в театр пораньше и гулять по пустым гулким фойе. Театр в этот час казался огромным и заснувшим, со стен задумчиво смотрели красивые меланхолические женщины, серьезные мужчины, пахло клеем, красками и еще чем-то удивительно приятным и знакомым. Надя скользит по блестящему паркету фойе, в котором студенты занимаются движением, танцем. Девочка слегка наклоняется вправо, влево, приседает и снова скользит под строгими взглядами молчаливых портретов.

Прошло три месяца. Надя начала свыкаться с мыслью, что она будет актрисой. Однажды на занятиях по движению Надя развлекала уставших студентов, смешно копируя педагога. Студенты смеялись. Неожиданно наступила мертвая тишина. Надя оглянулась и замерла: в дверях стояла О. И. Пыжова и испытующе, в упор смотрела на нее. "Ну вот и конец! -подумала Надя. - Завтра меня вызовут к ней в кабинет и распрощаются".