Надежда Румянцева - [2]

Вполне понятно, что Надя не могла остаться в стороне. Прихватив ржавую лопату, она поспешила за своими новыми друзьями. Добравшись до курганов и убедившись в том, что здесь ее не настигнет строгий взгляд деда, Надя быстро скинула свое нарядное платье, туфли и, оставшись в одних трусиках, превратилась в обыкновенную деревенскую девчонку.

Трудно сказать, сколько времени продолжались поиски древнего клада, но, когда ребята собрались домой, солнце уже клонилось к закату. Вымазанные в глине по самые макушки, они разложили на траве найденные богатства. Чего тут только не было! И гвозди, и палки, и железки неизвестного назначения, и глиняные черепки, и причудливые камни, и даже рыболовный крючок, погнутый, но еще годный к употреблению. Его нашла Надя и была очень горда, когда сам Васька Парамонов, предводитель деревенских мальчишек, заинтересовался ее находкой, а потом, подумав немного, выменял его на старинную монету. . .

Дни бежали за днями. С утра Надя убегала с мальчишками, забиралась в чужие огороды, спасалась от злых деревенских собак и появлялась дома только под вечер, вся исцарапанная, голодная, черная от загара и пыли. Ей было хорошо: и когда с первыми осенними дождями в доме появилась мать и объявила, что пора собираться, Надя очень удивилась. А потом огорчилась. Напрасно Надя просила оставить ее у деда, напрасно ревела, топала ногами, напрасно дед тяжело вздыхал, сокрушенно поглядывая на мать, - та была непреклонна.

Настал день отъезда; это был ненастный и дождливый день поздней осени. Дед раздобыл подводу. Рыжий приземистый лошак равнодушно что-то жевал, косясь на людей лиловатым глазом, и, переступая с ноги на ногу, терпеливо ожидал, пока Надя с матерью прощались с соседями, дед выносил чемоданчик, пока все рассаживались и укрывались негнущимся холодным брезентом. Наконец дед тронул поводья, и подвода, противно заскрипев, поползла по грязной деревенской улице. Мальчишки во главе с Васькой Парамоновым некоторое время бежали за телегой, цепляясь за ее задок, а потом отстали...

Лошадь скользила по расплывшейся глине, из-под колес летели комья грязи, а по брезенту равномерно и скучно стучал дождь. Надя, размазывая по щекам слезы, смешанные с дождем, смотрела, как оставляемая колесами глубокая колея быстро наполняется мутной, бурой водой. За ее спиной бубнили голоса матери и деда. Неожиданно перекинув ноги через борт подводы, Надя соскочила на дорогу. Через мгновение она уже сидела за мокрым придорожным кустом и следила за удалявшейся лошадью. Все было спокойно, побега никто не заметил. Когда подвода скрылась за поворотом, Надя со всех ног помчалась обратно в деревню. Она бежала, не разбирая дороги, шлепая по лужам, скользя и падая, бежала, уверенная, что если она успеет добраться до деревни, то ее уже больше не увезут домой.

Отсутствие внучки дед обнаружил лишь километров через пять. Напрасно он и мать вглядывались в даль - за сплошной пеленой дождя не было видно ни души.

Мать ничего не сказала, когда, усталые и продрогшие, они вернулись с дедом в деревню, только торопливо развернула расписание поездов на Москву. Через три часа знакомая подвода снова выехала со двора, но теперь уже Надя сидела впереди, между матерью и дедом, и сонно глядела, как переступают мохнатые сильные ноги лошади.

Надя больше никогда не ездила к деду в Потапово, но это лето навсегда осталось в ее памяти.

Через два года Надя пошла в школу, в ту самую, где уже учился ее старший брат Володя.

В школе, маленьком двухэтажном здании, всегда было чисто, пахло свежевымытыми полами, раскаленной печью. Зимой сугробы доходили до самых окон, снег наваливался огромной мохнатой шапкой, и тогда школа казалась веселой избушкой из старой русской сказки. После уроков ребята брались за лопаты и расчищали школьный двор, а утром их снова встречали сугробы.

На новогоднем представлении Надя получила первую роль: Снегурочку. Деда Мороза играл, как обычно, учитель физики Василий Гаврилыч. Надя отнеслась к своему первому выступлению с большой серьезностью и волнением и заранее начала к нему готовиться. Мать сшила ей чудесный костюм, весь в блестках. Надя была счастлива. Наконец наступил долгожданный день. Школа вся светилась разноцветными огнями, в зале стояла огромная пушистая елка, которую ребята сами принесли из леса. Все было необыкновенно празднично и торжественно. Девчонки под звуки аккордеона кружились посередине зала, ребята стояли по углам, кидали в них мандариновые корки, конфетти. Принаряженные, улыбающиеся, непривычно добрые родители рассаживались по местам, тихо переговариваясь, украдкой поглядывая на детей. Все ждали начала концерта.

А в одном из классов, превращенном в настоящую артистическую уборную, шли лихорадочные приготовления. Старшеклассницы облачались в балетные пачки. Надя стояла в углу совсем готовая и с замиранием сердца следила за этой приятной суетой. Еще вчера она совершенно не боялась, ни капельки, а сегодня чувствовала, как общее волнение невольно передается и ей.

Когда Надю вытолкнули на сцену, она не увидела ничего: ни зрителей, ни Деда Мороза, который подошел к ней и что-то ласково и ободряюще говорил тихим голосом; она мучительно пыталась вспомнить хотя бы одно-единственное слово из своей роли. Ничего, полная пустота! И когда Надя убедилась, что вспомнить ей все равно не удастся, она с отчаянным ревом бросилась со сцены. Дед Мороз догнал ее, подхватил на руки свою невезучую Снегурочку и унес за кулисы под оглушительный хохот зрительного зала.