Надежда победителя - [35]

– Господи… Иисусе, сын Божий, – восторженно бормотал он, шагая за мной.

– Что? – обернулся я и чуть не потерял равновесие. Пережитое волнение еще сказывалось.

– Блестяще! Великолепно! Церемония прошла просто… Никогда ничего подобного не слышал!

– Хватит издеваться, – буркнул я.

– В самом деле, я нисколько не издеваюсь, сэр. – Похоже, Толливер говорил искренне.

– Лучше обсудим кое-какие дела.

В кабинете я первым делом сбросил китель (еще в зале меня бросило в жар), включил дисплей, сунул в дисковод дискетку с бюджетом и вывел на экран таблицу расходов.

– Во-первых, – начал я, – в вашу задачу будет входить постоянное наблюдение за расходами. Следите, чтобы мы не превысили указанных норм ни по одной позиции.

– Есть, сэр. Но разве это не прямая обязанность интенданта?

– Вы будете его контролировать. Во-вторых, проверьте, действительно ли Академия получает то, за что платит деньги.

– Понимаю, – усмехнулся Толливер, – в некотором смысле я буду генерал-инспектором.

– Мне не до шуток, Эдгар. – На Надежде адмирал Де Марне назначил меня генерал-инспектором, и я взялся за эту работу так рьяно, что в первые же дни отстранил от должности начальника Вентурской базы. Адмирал кипел от гнева. – В-третьих, изучите отчеты за прошлый учебный год. Посмотрите наши заказы. Все ли мы по ним получили? Особое внимание обратите на оборудование и прочие товары, приобретенные за наличный расчет. Обо всех нарушениях и подозрительных заказах докладывайте мне лично.

– У вас есть основания для подозрений?

– Дело в том, что, по словам адмирала Дагани, я имею право тратить деньги из бюджета по своему усмотрению и отчета никто у меня не потребует. Странно все это. Очевидно, такое положение сложилось благодаря привилегированному положению космического флота.

С одной стороны, это хорошо, а с другой, открывает простор для злоупотреблений. Возможно, такой порядок вещей был кем-то придуман из корыстных… – Я прикусил язык. Нельзя критиковать начальство в присутствии подчиненных. – Короче говоря, проверьте на всякий случай.

– Но лейтенант Слик старше меня по должности, ему не понравится, если я буду совать нос в его дела.

– Постарайтесь проводить проверку не слишком открыто. Если же он обнаружит ее и будет чинить препятствия, обращайтесь ко мне.

– Есть, сэр. Насколько строго мы должны придерживаться указанных здесь норм расходов?

– Адмирал сказал, что мы вовсе не обязаны придерживаться каких бы то ни было норм. Более того, я даже могу не отчитываться о количестве кадетов. Понятия не имею, что Дагани имел в виду, но выразился он именно так, а расспрашивать было некогда. Выясните этот вопрос сами. Поищите в кодексах и уставах, спросите у юристов.

– Есть, сэр. Что еще я должен сделать?

– Пока это все. Идите.

Толливер ушел. Заложив руки за голову, я откинулся на удобную спинку кожаного кресла. Наверно, сейчас новоиспеченные кадеты получают на складе обмундирование. Древний ритуал, неизменный для призывников всех времен. Вначале им выдадут серые штаны, потом белые рубашки, потом серые кители. Подходящие по размеру ботинки и нижнее белье новобранцы будут выбирать из огромных куч.

Потом сержанты поведут их в казармы. Слушаться сержантов кадетам придется беспрекословно, а изредка заглянувший в казарму офицер, перед которым по стойке «смирно» вытягиваются даже сержанты, тринадцатилетним кадетам покажется чуть ли не богом, на минуту снизошедшим с небес.

– … В шеренгу по одному становись! Равняйсь! Ты, болван, направо надо смотреть, а не налево! Щас подвинчу башку!

Он был мускулистым, широкоплечим, ростом под метр девяносто. Мы содрогались, когда он рычал на нас, словно тигр. Таков был сержант Дарвин П. Свопе. Для нас он был Богом.

Мы пошли разболтанным строем в казарму Вальдес-Холл. В одной руке я держал связку только что выданного обмундирования, в другой – сумку, с которой приехал из дому.

– Первые пятнадцать человек в шеренгу по одному у правого ряда коек, остальные у левого! Каждому встать у своей койки! – прогремел сержант.

Мы вошли в казарму. Я остановился у койки, которой на несколько месяцев предстояло стать моей, переглянулся с взъерошенным соседом. Его улыбка погасла, как только вошел сержант.

– Крууугом! – проревел сержант. – Поставить вещи у коек! Кругом! Руки по швам! Вам уже говорили, как меня зовут, но некоторые из вас сегодня туго соображают, поэтому напоминаю: я сержант Свопе. Наверно, вы знаете, что сержантов обычно не называют сэрами. Однако, поскольку вы еще дети, будете называть меня сэром. Впрочем, иногда можно сержантом. На приказы и вопросы будете отвечать: «Есть, сэр», «Так точно, сэр» или «Да, сэр». И вообще, вы обязаны называть сэром всякого, кто не носит серую форму, если это, конечно, не женщина. К женщинам вы будете обращаться «мэм». Поняли?

– Да, сэр, – ответили мы хором. Я уже потел в своей теплой фланелевой рубашке.

– Правильный ответ: «Есть, сэр». Так надо отвечать на приказы. А на вопросы надо отвечать: «Да, сэр».

В шеренге напротив меня поднял руку высокий, нескладный кадет.

– Спрашивай, – великодушно разрешил ему сержант Свопе.

– Вы спросили нас, поняли ли мы ваши объяснения, – сбивчиво залепетал долговязый, – значит это был вопрос, но вы сами только что сказали, что на вопросы надо отвечать: «Да, сэр». Почему же на этот вопрос мы должны отвечать: «Есть, сэр»?