Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса - [27]

  Больше Юл не оглядывался. Чуть пригнувшись, он смотрел только вперед, на спину Хоны. Девушка, мчась на всех парах, выкрикивала непонятное, что-то вроде: "Чоп! Чоп! Чоп!"

  Сзади доносился свист, от которого у парня холодело внутри. Юл, болтаясь в седле, отставал от напарницы. Если к движению лошади рысью он кое-как попривык, то галоп оказался для него неизведанным видом аллюра.

  По земле промелькнула тень, за ней еще одна, и еще... и еще. Летучие мыши догоняли Юла. Мгновенно вспомнились все самые страшные истории о черных демонах Внешней Тьмы, готовых пожрать любого, в ком теплится искорка Внутреннего Света. Вот он, глупый мальчишка, рискнул покинуть родную деревню, уйти в неизведанные края, нарушил законы предков, обманул старейшину и теперь расплатится за это своей жизнью...

  Самый проворный дем спикировал на спину Юла, на вещмешок, вцепился коготками в жертву. Заорав от ужаса, парень наугад схватил тварь, с силой рванул ее. Издав жалобный писк и разодрав в кровь шею Юла, летучая мышь исчезла под копытами перепуганной лошади. Еще одна бестия попыталась клюнуть его на лету, но, промахнувшись, лишь зацепила крылом макушку головы. Третий дем, обогнав всадника, сделал круг и на бреющем полете сел на голову байка, закрыв жилистыми крыльями глаза животного. Лошадь встала на дыбы, а Юл выхватил гладиус из ножен, крутанув, взял его обратным хватом и проткнул тварь. Та, взизгнув, соскользнула вниз.

  Парень подстегнул байка, но тот, фыркнув, почему-то отказался бежать. Животное не желало сопротивляться неизбежному, застыло каменной статуей, приготовилось покорно умереть. Отчаяние захлестнуло Юла. Подняв гладиус, он вертел головой. Вокруг, издавая противные вопли, кружили чернокрылые бестии. И в их криках чудилась темная радость торжества и предвкушение роскошного пиршества. Конина с человечиной. Вкусно ведь!

  Наверное, вкусно. Им - вкусно. Но тот, кого возжелали принести в жертву, вряд ли обрадуется. Потому что гулко стучит сердце, жизнь отчаянно бьется в висках и вопит: "Борись! Борись! Борись! Ты же Юл, любимый правнук последнего предка! Ты же не можешь вот так просто сгинуть! Ты же обманул старейшину и кочевников. Людей обманул. Неужели ты не сможешь придумать, как перехитрить летающих грызунов?!"

  И Юл придумал. Вернее, он постиг шестым чувством, что твари, порхая над ним и злобно вопя, не хотят вступать в бой. Они потеряли двух собратьев, и лишних жертв им не нужно. Они приговорили лошадь, а человека отпускают. Им хватит на сегодня. И на завтра. И на послезавтра. И, может, на всю неделю. Если, конечно, они не брезгуют разлагающейся мертвечиной.

  Всего-то дела: слезть с лошади и уйти не оглядываясь. Главное, не оглядываться. Такова жизнь, кого-то придется принести в жертву. Для кочевника выбор не прост: оставить четвероного друга на съедение демонам во плоти сродни предательству, но и байкер был бы вынужден поступить именно так. А он, Юл, всего лишь селянин. Безлошадный кегль. Что ему какая-то кобыла?! И все же животное было жалко. Теплое. Присмиревшее. Почти не дышащее.

  Юл все еще колебался, когда несколько тварей пронеслись прямо над его головой. Цыкнув, парень спешился.

  Вдруг послышался протяжный свист. Летучие мыши заверещали, яростно захлопали крыльями. Навстречу парню скакала Хона, а за ней еще с десяток всадников в кожаных кирасах. У нескольких из них были арбалеты. Новый свист заставил бестий пуститься наутек. Кочевники выстрелили им вдогонку и две твари, пораженные болтами, камнем обрушились вниз.

  Юл, удивленный, глазел на окруживших его конников.

  - Это... это... - Хона, отдышавшись, защелкала пальцами, указывая на парня, - это... в общем, это мой раб. Я его выиграла на байкфесте.

  Тут только младший правнук последнего предка сообразил, что мелкая мерзавка даже не удосужилась узнать, как его зовут. Несмотря на только что пережитый страх, в его душе нашлось место и для обиды.

  - Я Юл, - сказал он, стараясь выглядеть предельно спокойным.

  - Дурацкое погоняло даже для раба, - заметил всадник со слегка раскосыми глазами в шлеме с приделанным к верхушке лисьим хвостом, - тебе нужно подобрать поприличней имя.

  - Как только доберемся до становища Дэнджеров, я обязательно придумаю ему новое имя, - лицо девушки озарила самодовольная улыбка.

  - Но стан Дэнджеров находится на востоке, даже на северо-востоке, а вы шли на юг, в сторону мертвого Новочека, - всадник снял шлем, показав слипшиеся, черные как смоль волосы, - и я, Зук, Сузуки Остроглазый из клана Хандредов, спрашиваю вас как род-капитан южного дозора, что вы делаете на окраине владений байкеров?

  - Мы немного сбились с пути, - ответила Хона, - я просто хотела показать своему рабу степь. Я ведь теперь проспект, а не шустрила, и имею право на невольника.

  "А врать она умеет не хуже меня", - подумал Юл.

  - Странные у вас взаимоотношения, - Зук ухмыльнулся, - твой раб вооружен, и ты не боишься, что он убежит от тебя или даже убьет?

  - Нет, не боюсь, - заносчиво заметила Хона, - во-первых, я его, если что, одной левой укатаю; во-вторых, он мечтает стать байкером, и потому поступит в подмастерье к кастомайзеру Виру Златорукому; а в-третьих, он в меня безнадежно влюблен и, если я только захочу, отдаст, не раздумывая, за меня свою жизнь.