Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса - [14]

  или

  "Может, ты просто стесняешься? Может, ты не чувак. Может, ты чувиха? За щеку брать любишь? Отвечай, ты! А то мы щас с тебя штаны сдернем, посмотрим, есть у тебя йенг или нету".

  Юл решил хранить стоическое молчание. Пусть эти исчадия Внешней Тьмы делают, что хотят, он не проронит ни слова. Тем более сленг кочевников был далеко не всегда понятен. Скучающие байкеры насмехались над парнем, оскорбляли его, грозили засунуть ему копье в задницу, сначала тупым концом, а потом острым, пару раз даже пнули, но, в конце концов, им надоело издеваться над безмолвной жертвой, и они отстали, продолжили прохаживаться вдоль улицы.

  У Юла мелькнула мысль о побеге, он напряг мышцы и понял, что это нереально. Можно было бы попробовать перерезать веревки, но гладиус и лопату, впрочем, как и вещмешок у парня отобрали. Можно было попробовать перетереть веревки о столб или как-нибудь потихоньку развязаться, но мерзавцы Иж и Крайд сразу заметят подозрительные движения... Придется ждать рассвет. А что будет утром - еще неизвестно.

  С такими неутешительными мыслями Юл задремал. Ему привиделся дед Олег. Он был одет в черное рубище, и белоснежная борода расплескалась на его груди. Младший правнук оставался связанным, а старик сел рядом с ним и тихо произнес:

  - Эх, Юл, попал ты в передрягу.

  - Вас могут схватить, - испуганно прошептал парень, косясь на двух дозорных, как раз проходивших мимо столба.

  - Нет, - ободряюще сказал дед, - не схватят. Во-первых, я умер, а, во-вторых, я тебе снюсь.

  - Я виноват перед Вами, - прошептал Юл, - я обманул старосту, что Вы явились ко мне от лица всех предков. Мне теперь очень стыдно...

  - Не кори себя, мальчик, - старик потрепал парня за щеку, - потому что, ты сделал все правильно. Вот только ты услышал не зов предков, а зов потомков.

  - Как это? - удивился Юл.

  - Десять тысяч книг, - старик поднял палец, - десять тысяч книг из пластика - это великая кладезь знаний, которая нужна не предкам, но потомкам. И все это может быть уничтожено! Глупо служить тем, кто умер, не лучше ли созидать на благо еще не родившихся. В Забытой деревне семь из десяти детей не доживает до брачного возраста. Что говорят селяне? На все воля предков... - старик засмеялся, - воля тех, кто давно уже сгнил... как же это глупо...

  - Но ведь староста говорил, что болезнь безумия поразила человечество из-за непочтения к предкам, - сказал Юл, а, может, и не сказал, а просто подумал.

  - Предков нужно чтить, но не стоит на них молиться, - ответил старик, - ты обязан смотреть вперед, а не оглядываться назад. Подумай о своих селянах. О тех детях, которым не суждено дожить до услады юности из-за болезней. Подумай о тех, кто умрет от голода, когда придет великая засуха. Подумай об убитых мужчинах, изнасилованных женщинах и угнанных в полон детях, когда деревню вдруг найдут кочевники вроде этих, - старик сделал круговой пас рукой, как бы указывая на мазанки, где расквартировались байкеры, - все это рано или поздно случится, если селяне придадут книги огню. Десять тысяч томов - вот настоящее наследие предков, а не какие-то там сказки про духов и демонов. Десять тысяч томов - это светильник прошлого, благодаря которому ты можешь освещать себе дорогу в темное будущее. Десять тысяч томов - это наука. Наука лечить, наука выращивать, наука производить, наука побеждать в боях варваров. Ты обязан спасти Архив Памяти! Потому что знание - это огонь в черной ночи, который необходимо беречь, чтобы дождаться восхода.

  - Но как! - воскликнул Юл. - Меня завтра могут убить! Я один, а их сколько!

  - Да, и убить могут, - старик поднялся, - ты один, ты слаб. Используй свой ум, используй противоречия между противниками, между байкерами, между селянами, между всеми, кто будет попадаться тебе на пути. Ведь однажды ты сумел оспорить решение старосты. Если есть два человека, значит, между ними всегда найдется место для тяжбы. И запомни, на все не воля предков или демонов, на все твоя воля, воля тех, кто пойдет с тобой и за тобой. Не боги творят историю, но живые люди из плоти и крови, потомки зовут тебя...

  - Да, но... - парень повертел головой. Старика нигде не было.

  А потом нечто невидимое ткнуло Юла в грудь. Издав протяжный хрип, он открыл глаза.

  Рассвело. На парня с нескрываемым презрением смотрел незнакомый кочевник. Он был патлат и небрит, от него несло забористым перегаром. Он скалился, обнажив коричневые обломанные зубы. В руке кочевник вертел остро заточенный нож.

  - Что, кегленок, добегался! Только от байка не уйдешь!

  - От кого? - не понял Юл.

  - Ты что, - усмехнулся патлатый, - не знаешь, кто такие байки? Мы на них ездим.

  - Лошади что ли?

  Лицо кочевника исказила гримаса ярости, и он влепил парню внушительную затрещину, от которой сознание Юла на миг помутилось.

  - Еще раз так скажешь, я тебе ухо отрежу, понял, да! - прорычал он. - Лошади в поле пашут, а мы на байках скачем. Нельзя так называть верного байка. Если называешь, то добавляешь "стальной". Стальной конь, стальная лошадь, стальной жеребец, стальная кобыла. Или просто байк. Понял, да?!