Надежда мира - [60]

– Чувствовала, – призналась Женя без всякого смущения. – Но я сама выбирала тех мужчин, которым отдавала себя. Не скажу, что непременно любила, но они мне хотя бы нравились. Я не просто ложилась в постель с сильным самцом.

Как он хохотал! Веселый человек, однако. Умеет смеяться до слез.

– Хорошо сказала – про сильного самца. Риэль меня ненавидит, я б не сказал, что люблю его…

– Вы и не любите, – перебила Женя. – Вы хотите. И вы, похоже, не привыкли себе отказывать в реализации желаний.

– Не привык. А что в этом плохого? Разве ты не хочешь, чтобы все твои желания сбывались? Это нормально для человека. Я отличаюсь лишь тем, что добиваюсь того, что хочу. Неизменно.

– Не интересуясь, хотят ли этого остальные.

– Совершенно верно. Всегда побеждает сильнейший.

– И если кто-то всадит вам нож в спину или подсыплет яду в стакан, он станет сильнейшим?

Что я говорю, подумала она с ужасом, он же решит, что я его пугаю, что я угрожаю… Дура!

– Нет, – согласился Хайлан. – Ты права. Случается и так. Но для чего, ты думаешь, я держу этих вот – именно чтоб прикрывали мне спину. Ты испугалась. Не спорь, я вижу. Я не подумал ни о тебе, ни тем более о Риэле. Он не из тех, кто способен действовать исподтишка. И раз ты с ним, думаю, что и ты тоже. Нож в спину или тем более яд в тарелку – нет, я не опасаюсь. Риэль сто раз мог бы меня убить, но чем он еще удивительно хорош: он не может убивать.

– Вы хвалите его, даже где-то восхищаетесь им – и унижаете так, словно не считаете его человеком.

– Глупости. В чем унижение – в принуждении? Он перестал сопротивляться, и все идет хорошо. Он рассказывал тебе о том, как все началось? И что, ты считаешь меня злодеем, а его друга – ангелом?

– Я не считаю его друга ангелом, – покачала головой Женя. – Любящий должен быть великодушным и уметь прощать.

Хайлан обошел стол и поцеловал Жене руку.

– Ну вот хоть ты это понимаешь. Риэль ненавидит меня за то, что друг его бросил…

– Глупости, – прервала его Женя. Ой дура! Кому хамишь? – За это он не вас ненавидит, а себя. Вас он ненавидит за то, что вы лишаете его права быть свободным.

Хайлан прикоснулся губами к ее щеке и вернулся на место.

– Ты умница. И ты, похоже, не самое беззащитное создание в мире. Характер у тебя есть.

– Есть, – согласилась Женя, – хотя не думаю, что характер может защитить.

– Иногда и может, – рассеянно возразил он. – Конечно, не когда ты сталкиваешься с парой озверевших разбойников. Как хорошо, что ты с Риэлем. И как хорошо, что он наконец позволил себе не быть одиноким. Тоже дурачок: выбрал себе наказание одиночеством… Зачем? Друг не понял его и не принял его жертвы… Это была жертва, девушка. Он лег в мою постель, он заставлял себя быть ласковым, да только получалось не очень, потом он просто был покорным, но и эта покорность меня приворожила. Но для него тогда это было пыткой, а не удовольствием. А тот… Это едва не убило мальчика, я так думаю…

– И вы продолжаете его убивать?

– Находит, – признался он. – Думаешь, я не хочу от него излечиться? Не получается. Проходит месяц, самое большое два – и я начинаю думать только об этом совершенстве. Я так долго продержался в последний раз, даже начал надеяться, что наваждение прошло, однако оно вернулось. Ни о чем больше думать не мог. В конце концов жена сказала: иди и ищи своего красавчика. Представляешь?

– Странная у вас жена.

– Нет. Умная. Мне перечить – дороже выйдет. Она любит сытую жизнь, красивые платья и всякие побрякушки и понимает, что я обеспечу ее этим только, если она будет меня устраивать. Она не ревнива. Как мне кажется, она порой сама подкладывает мне смазливеньких девчонок.

– О Риэле вы рассказали ей сами?

– Ага. Что тебя удивляет? То, что в Комрайне не приветствуется однополая любовь? Да плевать мне на общественное мнение, девушка. Я могу это себе позволить. Если я хочу мужчину, почему я должен в этом себе отказывать? И кто, хотелось бы знать, рискнет меня в этом упрекнуть? В общем, жена не стала дожидаться, когда я стану совсем уж невыносимым… Ох, если б ты видела, как он прекрасен в любви… Впрочем, может, и увидишь. Мужчина и женщина, проводящие рядом так много времени, рано или поздно окажутся в одной постели. Вы были бы очень хорошей парой.

Вот ведь скотина, удивленно подумала Женя. Мы станем хорошей парой, и несколько раз в год он будет заваливать Риэля в свою постель и рассказывать мне о том, как он замечателен. И меня будет расспрашивать. И уверен, что так и надо. Что это – безнравственность, если по-высокому, или бесстыдство, если по-простому? Наглость хозяина жизни. Вредно иметь много денег… Настолько много, что можешь позволить себе все на свете.

Хайлан продолжал свою речь увлеченно, не особенно интересуясь тем, что думает Женя. Надо признать, Риэля он знал очень неплохо, пожалуй, гораздо лучше, чем Женя, хотя и признавал, что с ним Риэль крайне молчалив, о Матисе говорить отказывается наотрез, замыкается в себе и даже улыбки из него не выжать, а ведь какая чудесная у него улыбка… И на общие темы Риэль говорит неохотно. Впрочем, Риэль не столько говорил, сколько отвечал на вопросы, все больше односложно. Никогда не упоминал о своих планах, впрочем, может, просто потому, что планов у него не было. Сегодня он мог подумывать о состязании, а завтра решал, что хочет увидеть Великое озеро, и сворачивал в сторону. Свободен, словно птица. Словно королек.