Надежда гардемарина - [22]

— И что же?

— Лейтенант — всего лишь офицер, а командир — это Правительство. Правительством может быть только командир. И только Правительство может управлять кораблем. Поэтому человек, управляющий кораблем, — командир. Его слово — закон.

— Но главный инженер Макэндрюс старше. Вот он и должен быть командиром.

— Дорогая, так не бывает. — Тронутая словом «дорогая», она взъерошила мне волосы. — На корабле три лейтенанта, в их подчинении четыре гардемарина. На борту есть еще три офицера — нестроевые.

— Это я уже слышала. Ну и что?

— Строевой офицер входит в систему командования кораблем. Нестроевые офицеры могут отдавать приказы гардемаринам и матросам, но не могут командовать. У них свои обязанности.

— Но это несправедливо. У Маки больше опыта, чем у мистера Мальстрема.

Интересно, когда это она начала называть его Маки? Мне самому когда-то хотелось называть его так, но я быстро раздумал.

— Жизнь несправедлива, Аманда. Маки никогда не будет командовать кораблем.

Аманда поцеловала меня и сменила тему.

В тот вечер командир собрал комиссию по расследованию. Теоретически Алекс и я тоже могли в нее войти. По акту, принятому Генеральной ассамблеей, гардемарин независимо от возраста считался совершеннолетним, а также офицером и джентльменом. Слишком мало офицеров имели право заседать в суде. Но мы с Алексом находились в раздевалке вместе с Сэнди. Были свидетелями. А если существовал заговор, нас вполне могли признать его участниками. Из этих соображений нас обоих исключили из кандидатов в члены комиссии.

В состав комиссии вошли: доктор Убуру, пилот Хейнц и главный инженер Макэндрюс. Они собрались в пустующей теперь комнате отдыха лейтенантов, как бы желая подчеркнуть цель расследования.

Два дня они анализировали записи Дарлы, снова и снова прослушивав последнее сообщение с баркаса, составляли списки матросов, заходивших в ангар баркаса, начиная с того дня, как «Гиберния» покинула «Околоземный порт». Они проверили скудную информацию, переданную Дарле примитивным компьютером баркаса во время челночных рейсов на «Селестину» и обратно.

Обычно ангар баркаса на «Гибернии» был закрыт. С того момента, как мы покинули «Околоземный порт», Дарла регистрировала каждого члена экипажа, допускавшегося на баркас для его технического обслуживания. Учитывая работы, связанные с сопровождением пассажиров при проведении экскурсии, семнадцать членов экипажа в то или иное время заходили в ангар. Все гардемарины летали на «Селестину», также как и все офицеры, за исключением членов комиссии.

Матросам, побывавшим в ангаре, учинили допрос. Алекс, Вакс и я сидели в коридоре на специально поставленных для этого случая стульях, сомкнув колени, держа фуражки в руках, и ждали, когда нас вызовут на допрос. Напряжение достигло предела.

Привели с гауптвахты Сэнди. Опустив глаза, он прошел мимо нас и лишь через два часа появился — бледный, трясущийся. Кажется, он плакал.

Наступила моя очередь. Я одернул китель, поправил галстук и, войдя в комнату, отсалютовал. По меркам Академии почти идеально.

— Садитесь, мистер Сифорт, — сказал Макэндрюс и взглянул на свой головид, на котором вел записи. — Расскажите нам, что вы видели в ангаре перед последним рейсом лодки. Постарайтесь ничего не забыть.

— Есть, сэр. — Я сдвинул брови, пытаясь сосредоточиться. Ничего подозрительного я не заметил, поэтому рассказал лишь о глупой выходке Сэнди и Алекса, о разорванных штанах Сэнди и ярости мистера Казенса.

— Что было потом?

— Лейтенант Казенс приказал Алекс… гардемарину Тамарову занять место мистера Уилски. Миссис Дагалоу вызвалась полететь вместо него.

— Вы уверены, что мистер Казенс не приказал Дагалоу отправиться в полет?

— Абсолютно уверен, сэр.

Пилот Хейнц прочистил горло:

— Так, может быть, мистер Тамаров предложил лейтенанту Дагалоу его заменить?

— О Господи, конечно же нет! — Я сглотнул, понимая, что сморозил глупость. И все же вопрос был абсурдным. Предложи гардемарин нечто подобное лейтенанту — он потом не смог бы неделю сидеть. Это в лучшем случае. Такое предположение было так же неуместно, как… как и мой ответ. Я попал впросак. — Виноват, сэр.

Макэндрюс говорил ледяным тоном, однако, проигнорировав мою дерзость, буквально засыпал меня вопросами о моих посещениях ангара, а также о расписании вахт на капитанском мостике.

— Так я и был на мостике, сэр. Это случилось до моей вахты. Я помогал одевать пассажиров.

Пилот молитвенно сложил ладони:

— Но кто вам велел помогать?

— Никто, сэр.

— Зачем же вы это делали?

— Хотел быть полезным, сэр. — Я покраснел, чувствуя, что спорол еще одну глупость.

— То есть решили заняться не своим делом, вместо того чтобы отправиться на пост?

— Нет, сэр, я… Да, сэр. — Я не нашелся, что сказать, и замолчал.

* * *

Комиссии было от чего прийти в отчаяние. Двигатели, работающие на гидрозине, так просто не перегреваются. Но если бы даже это случилось, экипаж баркаса способен был убрать газ буквально за несколько секунд, не дав двигателям достичь критической температуры. Всякое, конечно, случается, но нельзя не тревожиться, если неизвестна причина. Стоило бросить взгляд на зияющую в корпусе «Селестины» рану, чтобы это понять.