Надежда - [33]

— Не разговаривай, — сказал усатый. Он толкнул мужчину вперед. — Шагай.

Допрос в полицейском участке был краток.

Лейтенант полиции задавал вопросы, мужчина быстро отвечал на них. Четверо, которые привели его сюда, стояли тут же у барьера, внимательно слушая.

— В порядке, — равнодушно бросил лейтенант, кладя на барьер бумажник с документами мужчины.

— Может проваливать? — спросил усатый.

Лейтенант кивнул.

— А ты Джефферса, руководителя забастовки, не знаешь? — спросил усатый у мужчины.

— Я тут ни одного человека не знаю, — ответил мужчина. — Я же говорю, что первый раз тут.

Двое из незнакомцев разочарованно отвернулись. Один из них злобно плюнул, с силой толкнул плотно закрытую дверь и вышел на улицу.

Усатый и третий незнакомец прислонились к барьеру и закурили.

— Зря притащили, — сказал усатый.

Никто уже больше не обращал внимания на мужчину. Он стоял растерянно посреди комнаты. Прошла минута.

Двое у барьера разговаривали. Лейтенант поднял голову и взглянул на, мужчину.

— Эй, можешь идти.

Мужчина покраснел.

— Могу идти, — повторил он. — Остановили на улице, разбили челюсть. — Он осторожно потрогал рукой ушибленное место. — А теперь — «можешь идти».

Наступило недолгое молчанье. Затем один из стоявших у барьера медленно повернулся к мужчине.

— Ты никак обиделся? — Он пристально посмотрел на мужчину и добавил очень серьезно: — Хочешь, чтобы мы тебе поправили челюсть с другой стороны?

— Нет, не хочу, — сказал мужчина. — Не люблю, когда меня бьют по морде. Не люблю подставлять морду, понимаете?

Он повернулся и, толкнув дверь, сразу вышел на улицу. Было уже совсем темно, только горящий возле участка фонарь отбрасывал качающийся светлый круг на пыльную мостовую.

Отойдя на несколько шагов, мужчина остановился и оглянулся. Одно из окон в доме растворилось, оттуда вылетели клубы пара и дыма. Чей-то мужской сиплый голос пел песню, раздавался смех. Весь этот шум резко прозвучал на тихой улице и сразу смолк, потому что кто-то с силой захлопнул окно изнутри.

— Пируете, — сказал мужчина. — Пируете, сволочи. — Он погрозил кулаком в направлении участка. Ноги у него дрожали от пережитого волнения. — Шофер выкинул из машины, — сказал он. — Теперь бандиты побили.

Он оглянулся по сторонам, думая о том, что нужно как можно скорее выбираться из этого города, охваченного войной. Ему уже расхотелось есть. Он решил переспать где-нибудь до утра, а затем сразу уехать товарным поездом или на любом транспорте, который ему попадется. Он пошел по улице, высматривая уголок, где можно спрятаться, так чтобы его не схватили еще раз.

Его действительно взяли снова после полуночи. До этого он около двух часов просидел на опилках в каком-то сарае. Почти всё это время рядом на улице не прекращалось движение — раздавались чьи-то шаги, иногда— полицейские свистки. Мужчина устал, ему хотелось пить, Когда на улице стихло, он выбрался наружу.

Он уже напился воды у колонки и возвращался по длинной узкой улице к своему сараю, как вдруг услышал позади полицейский пронзительный свисток. Он хотел бежать, но впереди раздался другой, и он увидел бегущую к нему огромную фигуру полицейского.

Он сразу решил не сопротивляться, чтобы не получить дубинкой по голове, и остановился, ожидая.

Двое полисменов подбежали к нему почти одновременно с разных сторон. Первый схватил его за шиворот, второй замахнулся дубинкой.

— А ну вынь руки из карманов.

Мужчина быстро вытащил руки.

— Что здесь делаешь? — спросил, тяжело дыша, первый.

— Ничего не делаю. Попал в этот город случайно и хочу как можно скорее выбраться.

— Документы есть?

Мужчина вытащил из кармана бумажник. Полисмен долго рассматривал его демобилизационное свидетельство.

— Где последний раз работал?

— В Мемфисе.

— Бродяга?

Мужчина пожал плечами.

— Станешь бродягой, раз работы нет.

Полисмен похлопал бумажником по ладони.

— Здесь тебя можно устроить на работу, — он прищурился.

— Куда? — спросил мужчина. — На текстильный, где забастовка?

Полисмен кивнул.

— Там сейчас можно хорошо заработать.

— А кирпичом по голове не заработаешь, — спросил мужчина, — когда будешь идти через проходную? — Он покачал головой. — Это мне не подходит.

— Смотри, какая собака, — сказал другой полисмен. — Не хочет на текстильный. Давай возьмем его в участок, ему там ребята дадут под ребра, он передумает.

Первый полисмен сунул бумажник мужчине.

— Возьми. Пойдешь с нами.

Меня уже проверяли, — сказал мужчина. — Проверяли у вас тут в участке часа два назад. — Я еще раз не пойду.

— Давай, давай, — полисмен толкнул его кулаком в спину.

Они повели его, но не назад к тому участку, где он был, а в другую сторону. Прошли несколько улиц. Было тихо. Мужчине казалось, что город уснул, наконец, но это было не так.

Когда они вышли на широкую, скудно освещенную улицу, по левой стороне которой тянулся бесконечный кирпичный забор, оба полисмена сразу остановились.

— Эй, Джад, смотри, — шепнул один.

Метрах в пятидесяти от них при бледном свете фонаря была видна маленькая фигурка-мальчишки. Он держал в руке ведерко с краской, а другой большой кистью старательно вырисовывал что-то на стене.

— Это уж наш, — шепнул один полисмен другому. — Надо поймать.