Над вольной Невой. От блокады до «оттепели» - [90]

Однако в послевоенные годы на художественную сцену Ленинграда вышло новое поколение. Талантливые, бесстрашные, прошедшие военное лихолетье мальчики, в большинстве своем сыновья боевых офицеров, искали учителей, которые помогли бы им стать настоящими художниками. Такие учителя есть, в городе живы еще люди, помнящие как мастеров Серебряного века, так и титанов русского авангарда.

В 1915 году в художественном бюро Добычиной на Марсовом поле выставлен «Черный квадрат» Малевича. Мировая живопись в том виде, в котором ее знали со времен Возрождения, закончилась, изобретение фотографии и кинематографа покончило с фигуративной живописью. Все, что может с натуры срисовать художник, лучше сделает фото- или кинокамера, искусство надо начинать заново. И это новое искусство, искусство XX и XXI веков, формировалось в нескольких петербургских домах.

Так, в старинном петербургском особняке Мятлевых, в доме 9 на Исаакиевской площади, в 20-е годы располагался ГИНХУК — Государственный институт художественной культуры, где преподавали одновременно Малевич, Татлин и Филонов.

Малевич умер в бесславии. Он был приговорен к забвению, а его работы надежно упрятаны в музейные запасники. Живой памятью о Малевиче для молодых художников стал его ученик, побывавший в лагере и на фронте, Владимир Стерлягов, основавший вместе с ученицей Филонова Татьяной Хлебовой «Невидимый институт». Располагалось это художественное объединение в доме на углу улиц Ленина и Газовой. Весной и летом 1917 года здесь жил Ленин. А в 60–70-е — творили художники, которые подрывали социалистический реализм.

В доме на Песочной, 10, в 1910–1930-х гг. жил замечательный русский художник Михаил Матюшин, организатор объединения «Зорвед». Матюшин придумал принцип расширенного ви́дения, то есть рисования посредством как бы широкоугольной камеры, как сейчас говорят. Он разработал теорию света, оказавшую колоссальное влияние на современный дизайн. Его работы после смерти были собраны вдовой, а затем оказались в музеях города. Находясь в запасниках, они тем не менее оказывали влияние на молодых ленинградских художников.

Работы Матюшина и членов основанной им группы «Зорвед» сохранились благодаря усилиям сотрудницы Музея истории города, искусствоведа Аллы Повилихиной и ее коллеги Евгения Ковтуна из Русского музея.

Объективное и никем не отрицаемое достижение советской власти: взрослый человек мог абсолютно бесплатно получить художественное образование. Для этого существовали дома и дворцы культуры.

Скажем, во Дворце культуры имени Капранова около Московских ворот занимались в основном работники фабрики «Скороход». С 1935 по 72-й год с небольшими перерывами изостудию при ДК Капранова возглавлял Осип Сидлин. Он учился в Академии художеств, в том числе у Петрова-Водкина, но диплом не получил. Вокруг него собиралось множество учеников, которые занимались здесь годами, десятилетиями, их никто не гнал. Из этой студии вышло несколько профессиональных художников, но все, кто там занимался, научились понимать искусство.

В 1960–1970-х гг. в залах Эрмитажа можно было увидеть за мольбертом странного разговорчивого старика. Это был Григорий Яковлевич Длугач, также ученик Петрова-Водкина, всю жизнь преподававший в изостудиях домов пионеров. Личность магнетическая, он в конце 60-х создает подпольную художественную школу, получившую название эрмитажной. Молодые художники, бродившие по музею, обратили внимание на удивительного человека и сами попросили быть их учителем.

Художник Анатолий Белкин вспоминал: «Мы ходили к тем, чья позиция была „невмешательство“ в общественную художественную жизнь. Это были самоуглубленные люди разного класса и разной судьбы. Ну, например, был фантастический художник Владимир Волков, человек, который однажды мне сказал: „Я вчера отметил юбилей“. Я спрашиваю: „Какой?“ Он: „Двадцатипятилетие неучастия ни в каких выставках“. При этом он был членом Союза художников. Помолчал и добавил: „Юбилей прошел без шампанского…“ Меня к нему привел Костя Симун. В том безвоздушном пространстве действовали мощные люди, мощные одиночки, вокруг которых и группировались молодые, потому что энергия всегда затягивает».

А в домике на Аптекарском острове с 1919 по 1941 г. жил гениальный русский художник Павел Николаевич Филонов. Его искусство ни на что не похоже: это гремучая смесь сюрреализма и экспрессионизма. Это был не просто художник, это был основатель художественной школы, которая называлась «Мастера аналитического искусства». Настоящий аскет, по убеждениям левый, скорее коммунист, он принципиально не продал ни одной своей картины, все их завещая партии и правительству. Филонов умер в блокадном Ленинграде в декабре 41-го. Союз художников СССР на его смерть не отозвался никак. На мемориальной доске в Ленинградском отделении Союза художников, где были перечислены художники, умершие во время войны, его фамилии не было. Широкая публика его работы видеть не могла, до конца 80-х они были заперты в запасниках Русского музея.

Анатолий Белкин:«На официальную беду и на наше счастье замдиректора по науке Русского музея одно время становится Александр Васильевич Губарев. Я как-то сказал ему: „Саша, ко мне приезжают гости из ГДР, им бы очень хотелось посмотреть Филонова, как бы это устроить?“ На что Саша ответил: „Запасники принадлежат не нам, а вам, художникам, конечно, я все сделаю“. Я ему тогда сказал: „Саш, конечно, ты долго не проработаешь в этом месте“. Так и вышло».