Над снегами - [8]
Я чувствовал себя почти уже в отпуску, но, увы, на этот раз мои чувства мне изменили.
Первое, что поразило меня в управлении, — это необыкновенная оживленность всех сотрудников. Начиная от курьерши, разносившей чай, и кончая начальством, все были как-то странно озабочены и серьезны. В небольших только что отремонтированных и пахнущих еще свежей краской комнатах стояла какая-то необычная атмосфера. Несмотря на обеденный перерыв, никто из сотрудников не проявлял никакого интереса к бутербродам и стынущему чаю. То тут, то там сотрудники собирались в небольшие группы и вели оживленные разговоры. Почти в каждой фразе я слышал доносившиеся до меня отдельные и все повторяющиеся слова: «Ставрополь»… Северный мыс… телеграмма правительству…» Я только что подошел к одной из групп, желая выяснить значение таинственных слов, как вдруг в коридоре увидел промелькнувшего помощника начальника управления. Не желая упускать такого благоприятного момента, я с заявлением в руке кинулся вслед за ним. Благодаря точно и быстро выполненному маневру, я застал т. Притулюка одного.
После моей длинной, заранее приготовленной речи о пользе отпуска Притулюк посмотрел на меня так, как наверное смотрит психиатр на душевнобольного, — просто, но с легким оттенком сострадания. — К сожалению с отпуском придется подождать… Только что получена срочная телеграмма от правительства отправить два самолета на Северный мыс для переброски на материк пассажиров затертого льдами парохода «Ставрополь». Мы назначили твою и галышевскую машину. Завтра с курьерским самолеты должны быть отправлены во Владивосток…
Через несколько минут перед громадной каргой СССР я был посвящен во все подробности предстоящего полета.
Пароход «Ставрополь», тот самый, из-за которого загорелся весь сыр-бор, совершал своя обычный рейс из Владивостока в Колыму. Сдав в Колыме продовольствие, оружие и пассажиров, он должен был сейчас же возвратиться во Владивосток, но, задержанный разными непредвиденными обстоятельствами, он вышел в обратный путь значительно позже назначенного срока. К сожалению Север не считается с непредвиденными обстоятельствами, и вышедший пароход был сразу же встречен осенними штормами и льдами. Следом. за «Ставрополем» пробиралась промысловая шхуна нашего контрагента Свенсона «Нанук». Тяжелые льды и айсберги попадались все чаще и чаще. Судам приходилось все время менять курс и лавировать между отдельными льдинами. Ход становился все медленнее и медленнее, и вот 6 сентября в расстоянии мили от Северного мыса «Ставрополь» вошел в сплошное нагромождение ледяных гор. Все попытки выбраться изо льдов оказались безуспешными. Льды сдвинулись и окончательно затерли пароход, лишив его возможности двигаться. На другой день неподалеку от «Ставрополя» остановился и «Нанук». Суда должны были остаться до весны, когда таяние льдов позволит им продолжать путь. На борту «Ставрополя», кроме пушнины, мамонтовых клыков и других товаров, взятых из Колымы, находилось еще тридцать пассажиров, среди которых были женщины, дети, а также и тяжело больные, требовавшие срочной медицинской помощи.
Если вы взглянете на карту, то почти на самом краю Союза, далеко за полярным кругом, увидите Северный мыс. Это не только край нашего Союза, но почти край «всего света», того самого сказочного света, о котором рассказывали наши бабушки, что туда ни дойти, ни доехать. Бабушки всегда отличались тем, что несколько преувеличивали факты, но на этот раз, если они имели в виду именно этот пункт, они ошиблись не на много. На Северный мыс действительно попасть довольно затруднительно. Летом туда можно дойти только на пароходе, а зимой в течение долгих недель можно пробраться или на собаках, или же на оленях. Конечно, вывозить со «Ставрополя» женщин, детей и тяжело больных на собаках не представлялось возможным, а потому и было решено правительством бросить на помощь пассажирам то, что не предусмотрели бабушки в своих сказках. Есть много мест па земном шаре, куда нельзя ни дойти, ни доехать, но нет ни одного места, куда нельзя было бы долететь.
По выработанному плану мы и наши самолеты должны были сейчас же отправиться во Владивосток, откуда на ледорезе «Литке» дойти до бухты Провидения. От бухты Провидения мы должны вылететь к «Ставрополю», забрать часть пассажиров и вернуться на «Литке». Проделав таким образом несколько рейсов и перебросив всех пассажиров на ледорез, мы, снова разобрав и погрузив машины, должны были возвратиться во Владивосток.
Планом были предусмотрены мельчайшие подробности нашей экспедиции, начинал с исчерпывающего снабжения личного состава и кончая всевозможными запасными частями и инструментами. Как правительству, так и нам было все совершенно ясно. Но кто бы мог тогда сказать, нам, какие случайности и неожиданности готовил нам Север.
ДЕЛ ПОЛОН РОТ
В нашем распоряжении оставались буквально часы, и мы все работали с необыкновенным ожесточением. На разборку самолета и в помощь нам была сейчас же брошена ударная бригада из наших мастерских. Вся работа происходила в порядке соревнования, и наши ребята с такой яростью накинулись было на самолоты, что я вначале не на шутку испугался, как бы они мне не разобрали того, чего обычно не разбирают и в мастерских. Мы все работали, не покладал рук. В редкие минуты, когда мое присутствие на берегу не являлось необходимым, я несся на вокзал, осматривал платформы, на которых должны были стоять самолеты, доски, скрепы и т. д. Оттуда мчался по магазинам, по учреждениям и складам. Если бы все мои маршруты в тот день можно было перевести на диаграмму, то она наверное походила бы на кривую пульса горячечного больного. В конце концов, благодаря героическим усилиям ударников, самолеты были заколочены в решетчатые ящики и погружены на платформу.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.