Над сладким Босфором - [35]

— Нет, Крейг… не в Англии…

— Неважно, — резко прервал он. — Скажи, что ты хочешь, и давай наконец поедим.

На пути в Эйюп они опять пересекли Галатский мост, проехали мимо мечети Рустем-паши с огромным куполом и сияющими минаретами, миновали Айван-сарай, узкую часть Золотого Рога, где паромщики перевозили желающих на противоположный берег. Мощные крепостные стены византийской постройки, казалось, плавились в жарком мареве ослепительного солнца.

Наконец они подъехали к мусульманской святыне — могиле Абу-Эйюпа, ученика Магомета и проповедника его учения. Контраст был поразителен: из живого движущегося мира людей они попали в фантастический город мертвых со строгой геометрической планировкой.

— Здесь одни могилы! — Джанет удивленно оглянулась вокруг. — Они тянутся на целые мили!

Крейг объяснил ей, что Эйюп был человеком большой святости, поэтому каждый мусульманин хочет быть похороненным как можно ближе к нему.

Странно, но в этом огромном некрополе не чувствовалось ничего зловещего. Напротив, благодаря сотням лет поклонения паломников со всего мусульманского мира, здесь возникла атмосфера умиротворения. Что-то подобное Джанет ощутила, впервые посетив мечеть султана Ахмета.

— Мы не можем войти внутрь гробницы — ведь мы неверные, — сказал Крейг, — но можно посмотреть через ограду.

Потом они направились в кафе Пьера Лоти, где в стороне от туристов сидели несколько мужчин-турок, пили кофе и курили. Крейг, заметила Джанет, внимательно следил за ее движениями, поэтому она не удивилась, когда, отыскав свободный столик, он спросил, не болит ли нога.

— Нет, все отлично, — честно ответила она, улыбаясь.

Напряжение, возникшее было во время ленча, прошло, и Крейг, как и она, наслаждался поездкой.

Они пили свой кофе, сидя за столиком на открытом воздухе. Хозяин кафе рассказал несколько исторических эпизодов, связанных с этим местом, и предложил недорогие сувениры. Крейг поблагодарил, но от сувениров отказался. Внизу под холмом лежал Стамбул, волшебный восточный город, словно вышедший из сказок «Тысяча и одна ночь». А в другом направлении, за радами могил, обреталось место, где дорийские племена почти три тысячи лет назад основали первое поселение.

Солнце уже садилось, когда они возвращались в Ортакой. Сначала Крейг предложил пойти вечером куда-нибудь пообедать. Но день выдался очень утомительный. Они много ходили пешком по жаре, поэтому он решил, что они пообедают у него, а потом он сразу проводит Джанет домой.

Джанет не возражала. Ничто не могло лучше завершить этот день, чем обед с Крейгом. Это снова был очень непринужденный обед. Они сидели на веранде, воздух вокруг был напоен ароматом цветов, а сверху — опрокинутая чаша со звездами.

Ложась спать, Джанет подумала, что она всегда будет помнить этот день как один из самых счастливых в своей жизни. Но протянув руку, чтобы выключить свет, она наткнулась взглядом на маленького нефритового Будду, которого купил для нее Крейг. Невыносимое отчаяние охватило ее, и Джанет уткнулась лицом в подушку, стараясь сдержать рыдания.

8

В течение следующих нескольких дней Джанет и Крейг проехали сотни миль. Они побывали на тихом, почти патриархальном восточном берегу Босфора, посетили Скутари, где тысячи анатолийских крестьян издревле строили свои живописные деревянные дома. Они увидели множество красивых пейзажей и дворцов; обедали в экзотических закусочных на берегу, где можно было выбрать еще живого омара и через некоторое время получить его уже приготовленным. Однажды вечером в Канлике они поднялись на холм, чтобы посмотреть на фантастический закат солнца, а потом в деревенской кофейне пили йогурт, которым славились здешние места. Они провели идиллический день, гуляя в тех местах, которые называли «Свежими водами Азии», где любили бывать султаны со своими гостями, приплывавшими на украшенных золотом барках, со слугами; чтобы устроить пикник в тени деревьев.

Вечерами Джанет с Крейгом обычно шли в ночные клубы или рестораны. Однажды вечером они были на концерте в итальянском консульстве, там Джанет встретилась с несколькими знакомыми Крейга. На нее смотрели с интересом и удивлением, потому что обычно Крейг приходил один или с другом.

В воскресенье они решили остаться дома. На этот раз Джанет пригласила Крейга обедать к себе. Он пришел поздно и долго извинялся за опоздание; ему пришлось отвезти свою экономку к ее больной матери. Ее мать уже старая женщина, а недавно упала и сильно ушиблась.

— Ей нужен постоянный уход, — сказал он.

— А кто же будет вести твой дом?

— Я думаю, Мурад изредка поможет убраться, а на кухне… ну, я ведь редко бываю дома, — отмахнулся он с улыбкой.

Джанет хотела предложить свою помощь, но она смолчала. Это позволяется только очень близкому человеку. Она была бы рада, если бы Крейг приходил к ней обедать в те дни, когда они по вечерам оставались дома, но она не знала, сколько еще времени он пробудет в Стамбуле. Последние два дня Крейг был поглощен мыслями о книге, даже иногда заговаривал о ней. Было нетрудно заметить, что ему не терпится вернуться к ней.

«Неужели он уедет на Бюйюк-Ада?» — подумала Джанет, и сердце ее сжалось от подступающего одиночества. Пожалуй, сейчас это было бы самым разумным решением — в загородном доме его ждали слуги и привычный комфорт.