Над сладким Босфором - [25]

— Скрывает? — Салли слегка смутилась. — Он беспокоится о тебе, это и понятно.

— Нет, тут что-то еще. — Джанет повернула голову и задумчиво произнесла: — Я знаю, это может показаться глупым, но я чувствую: что-то не так.

Салли нахмурила брови.

— Не знаю. В таком состоянии тебе может просто показаться.

— Ты хочешь сказать, что я не в себе? — спросила Джанет, слабо улыбнувшись.

— Ну, тебе сделали укол, ты же помнишь. И ты бредила… я не слышала о чем — доктор велел нам выйти, но Марк был с тобой. Наверное, ты набредила такого, от чего он забеспокоился, — Салли напряженно думала. — Да, скорее всего. Он был заметно взволнован, когда сказал мне, что ты бредила.

— Сказал тебе? — Джанет подняла голову и требовательно посмотрела на подругу. — А что я говорила?

— Он не сказал, что именно ты бормотала… просто сказал, что ты бредила.

— И он был… взволнован? — Что такое она могла сказать? Что-то странное читалось на лице Марка. Что-то еще, кроме озабоченности. Она постаралась вспомнить, снова представив его лицо… Жалость, сочувствие. Да, пожалуй… Она недоуменно покачала головой. — Интересно, что же я говорила? Надо спросить его.

Когда доктор сказал, что можно ехать, Джанет перенесли в машину и удобно устроили на заднем сиденье. Салли села рядом. Марк сидел с шофером, который очень медленно и осторожно вел машину по горной дороге. Было уже довольно поздно, когда они приехали в Стамбул. Сначала завезли домой Салли. Джанет и Марк поблагодарили ее за помощь, а Салли пообещала навестить Джанет на следующий день после школы.

Дома Джанет сразу уложили в постель. С нею немного посидел Тони, потом пришел Марк, и Тони оставил их одних. Наступило странное молчание. С трудом подбирая слова, Джанет спросила брата, о чем она говорила в бреду. Марк вздрогнул, потом в его глазах появилось то же сочувствие, которое она заметила еще несколько часов назад.

— Какую-то бессмыслицу, — ответил он уклончиво. — Ты бредила, Джанет… и невозможно было понять, о чем. — Он поднялся. — Сейчас я тебя оставлю. Не забудь позвонить в колокольчик, если что-нибудь понадобится. Миссис Байдур сразу же придет. Спокойной ночи, Джанет.

— Спокойной ночи, Марк. — Она смотрела, как он пошел к двери. — Марк…

— Да? — Он обернулся, держа руку на ручке двери.

— Крейг… знает об этом? — Она говорила через силу, чувствуя, как щеки заливает румянец, но еще острее она почувствовала;, что брат не может произнести ни слова, будто комок застрял у него в горле.

— Он уехал в свой дом на острове, ты же знаешь. Я оставил ему записку, получит, когда вернется. — Марк помолчал и добавил с явной неохотой: — Он зайдет или позвонит.

— Но он ничего такого не сделал. — Слова вырвались помимо ее воли, Марк заговорил со странной настойчивостью, убеждая Джанет, что Крейг еще не вернулся.

— Иногда он остается там до понедельника… даже до вторника, ты ведь знаешь.

— Да. — У нее вдруг защипало глаза. — Ты помнишь, он просил меня помочь ему в работе над книгой? — Марк кивнул, и она добавила: — Если бы я поехала на Бюйюк-Ада, ничего бы не случилось.

Марк внимательно посмотрел на Джанет.

— Этого бы не случилось, — согласился он, — но с другой стороны…

— Что? — Она ждала, что он продолжит. — Что ты хочешь сказать?

— Ничего… ничего особенного. — Он еще раз пожелал ей спокойной ночи и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Следующие две недели Джанет пришлось провести в постели. Рана заживала быстро и без осложнений.

— Боюсь, что шрам останется, — сказал ей доктор, — но вам еще повезло, что не случилось чего-нибудь похуже. Альпинизм хорош для опытных, но новичкам, вроде вас, не стоит ходить в горы без подготовки.

Доктор был высокий стройный турок с сердитым взглядом и густыми черными бровями, сросшимися на переносице, что придавало ему совсем уж свирепый вид. Он говорил по-английски лучше многих англичан; на досуге он изучал языки, и поговаривали, что он знает их более двадцати. Джанет побаивалась его, каждый раз ожидая, что он назначит ей кровопускание. Турки, как она знала, для этого издавна вскрывают вену на лбу. Наслушавшись рассказов о подобных операциях, Джанет всегда смотрела на уходящего доктора с облегчением.

— Я думаю, тебе не стоит беспокоиться, — сказала Гвен, пытаясь разубедить Джанет. — Такую операцию делают цирюльники в деревнях. Тамошние жители считают, что они нипочем не поправятся, если не выпустить «дурную кровь».

— Но он же делал кровопускание Салли, правда?

— Да, — подтвердила Гвен. — Мы пробыли здесь всего неделю, Салли заболела желтухой, и он посоветовал выпустить ей «дурную кровь». Не знаю, какое действие оказывает эта процедура, но при некоторых болезнях она помогает. А люди здесь очень суеверны… Восток, одно слово.

— Салли сказала мне, что на летние каникулы вы обе собираетесь домой, — сказала Джанет, меняя тему разговора. — Мне будет очень вас не хватать.

— Это все наши мамаши. Ты ведь знаешь, какие они: всегда волнуются, когда нас нет под рукой. В дни их молодости девушки не разъезжали по всему свету. Думаю, у них просто не было таких возможностей. И хотя они смирились с нашим отъездом, все равно им это не по нутру. Мама Салли еще хуже, чем моя, наверное, потому, что Салли у нее единственная. — Она замолчала, заметив, что Джанет осторожно подвинула ногу в более удобное положение. — Не больно?