Над Самарой звонят колокола - [7]
Данила запустил пальцы под мурмолку, по привычке поскреб затылок, в большом смущении крякнул:
– Вот незадача какая нам выходит, Тимоша.
– Какая незадача, дедушка? – Тимошка очнулся от своих раздумий, навеянных нежданно свалившейся на город вестью о государе Петре Федоровиче, обернулся к порогу, где стоял дед Данила.
– А вот какая: старый ворон не каркнет мимо – либо было что, либо что будет… Знать бы теперь наверняка, чей верх выйдет, да и встать загодя на ту сторону. А нынче боязно крайнее решение принимать, все едино что лесного волка на своего дворового пса в помощь звать… Будем укладываться. Кличь Герасима, повелю возы спешно готовить.
– А я хотел было… – Тимошка перехватил построжавший, тревогой полыхнувший взгляд деда Данилы, запнулся на полуслове, беспечно досказал совсем другое: – Да нет, ехать надо… Пойду Герасима кликать. Должно, готовит нам обед на постоялом дворе.
– Пущай бросает ту долгую стряпню да сюда поспешает. Кто знает, когда тот объявившийся государь к городу подступит, долго ли в Бударинском форпосту мешкать будет. Не окружил бы город разъездами, так что и не проскочишь у дозорцев между глаз, угодишь кошке в когти.
– Вона-а, – присвистнул Тимошка. – Поглядь-ка, дедушка Данила! И иные самарцы у своих лавок заколготились со сборами! Знать, и им стало ведомо про Петра Федоровича!
– Кота в мешке не утаишь – мяукнет всенепременно! – отозвался внешне равнодушно Данила. Свои заботы навалились нежданно: третью часть товаров не успел распродать! Закручинился, между бровей глубоко залегли борозды: назад в Самару везти – себе убыток немалый. И не оставишь здесь, в лавке, по смутному времени никакие замки не спасут… Захочет коза сена – будет у воза, а хозяина нет рядом, чтоб кнутом шугануть!
Весь остаток дня Тимошка словно приклеился к Даниле, не отходил от него ни на шаг. При сборах не давал взяться ни за что, всюду поспевал сам, так что колченогий от старости и хворей Герасим взмолился под конец, зашепелявил, смахнув ладонью капли пота с мокрых висков:
– Упаши бог, Тимоша, дай штарику рождых, шил больше нету бегать жа тобой от лавки к телегам…
Данила и Герасим еще спали в темной горнице постоялого двора, когда Тимошка осторожно прикрыл за собой наружную дверь. Хозяин постоялого двора уже возился у конюшни, спросил лишь, более от скуки утренней, нежели по делу:
– Далеко ль снарядился по такой рани, чадушко?
– Искать вчерашний день, дедушка, – в тон ему отшутился Тимошка и закинул за плечи заранее собранную котомку.
– Ну ин бог в помощь, – усмехнулся старый казак, сплюнул какую-то былинку с губы, добавил: – Должен сыскать, за ночь недалече убег. А как сыщешь, деду моему кланяйся в ноженьки, скажи, что и я скоро буду гостем жданым.
Тем же утром 19 сентября 1773 года под отдаленной пушечный гром у Яицкого городка в большом обозе самарцев, поспешно настегивая коней, плакал старый Данила и комкал в руке лист бумаги: Тимошка тайком сбежал в войско Петра Федоровича искать молодецкой славы и чрез то раскрыть для себя сердце гордой казачки.
«Не печалься, милый дедушка! Даст бог, минет лихая солдатская пуля, отметит меня наградой батюшка-государь. И сыграем тогда мы в Самаре свадьбу под звон колоколов соборных… До скорой встречи, дедушка, и благослови внука своего на ратную службу государю Петру Федоровичу…» – так писал Тимошка. Данила, глотая слезы, поколупал ногтем бурое пятно от капнувшего воска – у свечи писал Тимоша, торопливо спрятал письмо. Вздрогнул и поджал плечи: за покатыми увалами раскатисто и зловеще бухали пушки – комендант Симонов отбивал от Яицкого городка первый приступ войска чудом воскресшего из царства тьмы Петра Федоровича, а точнее – беглого из Казанского острога донского казака Емельяна Иванова сына Пугачева.
– С нами крестная сила! – взмолился, тревожась за судьбу внука, Данила Рукавкин, и к Герасиму: – Гони коней, братец! Не отставай от цехового Колесникова, вона тот уже на полверсты от нас ушел. Всякую минуту могут появиться на самарском тракте мятежники…
Герасим взмахнул кнутом, прокричал с переднего воза:
– Н-но-о, ретивыя! Не один день ехать нам до Шамары, не дремать в оглоблях!
– Господин капитан дома? – К порогу комендантского дома подошел молодой офицер.
– У себя, ваше благородие! Их благородие господин комендант изволят обедать. – Караульный солдат отдал честь и пропустил подпоручика Илью Кутузова на крыльцо. Старательно вытирая сапоги о брошенную у порога ветошь, подпоручик мельком оглядел подворье – комендант спешно заканчивал строиться: только что срубил просторный дом, а теперь задержанные этапным перегоном сосланные на поселение мужики ставили амбар, конюшню, рыли колодец…
Илья Кутузов вошел в сенцы, заставленные домашним скарбом – старыми сундуками с изношенной верхней одеждой. Из-под крышки ближнего сундука торчал рукав черного полушубка. Рядом громоздились одна на другую корзины. В верхней лежали небрежно брошенные грязные сапоги – в них комендант минувшим воскресным днем охотился на засамарских озерах. Уронив с сундука на пол пустые деревянные ножны и чертыхнувшись, Илья Кутузов в полутьме нащупал ручку, потянул дверь на себя. Едва ступил через порог, сразу и без ошибки определил бесхитростный комендантский обед: свиные щи с красным перцем, жаренный с луком редкостный еще в здешних местах картофель – комендант выращивал его у себя на даче, – отварная рыба с чесноком.
Печально закончилась Ливонская война, но не сломлен дух казацкой дружины. Атаман Ермак Тимофеевич держит путь через Волгу-матушку, идет бить сибирского хана Кучума. Впереди ли враг али затаился среди товарищей?…Вольный казачий круг и аулы сибирских татар, полноводный Иртыш и палаты Ивана Грозного, быт, нравы и речь конца XVI века — в героическом историческом полотне «Последний атаман Ермака».
1753 год. Государыня Елизавета Петровна, следуя по стопам своего славного родителя Петра Великого, ратовавшего за распространение российской коммерции в азиатских владениях, повелевает отправить в Хиву купеческий караван с товарами. И вот купцы самарские и казанские во главе с караванным старшиной Данилом Рукавкиным отправляются в дорогу. Долог и опасен их путь, мимо казачьих станиц на Яике, через киргиз-кайсацкие земли. На каждом шагу первопроходцев подстерегает опасность не только быть ограбленными, но и убитыми либо захваченными в плен и проданными в рабство.
Две великие силы столкнулись у стен Белого города. Железная дружина киевского князя Владимира Святославовича и темная рать печенегов — свирепых и коварных кочевников, замысливших покорить свободную Русь… Без страха в бой идут безжалостные степняки, но крепко стоит русская рать за стенами белгородской крепости.В книге известного русского писателя Владимира Буртового есть все: кровопролитные сражения и осада крепостей, подвиги и интриги, беззаветная любовь к родной земле и жестокие предательства, великолепное знание исторических реалий и динамично развивающийся, захватывающий сюжет — словом все, что нужно настоящим поклонникам исторического романа и любителям увлекательного эпического чтения.
1751 год. Ромодановская волость под Калугой охвачена бунтом. Крестьяне, доведенные до отчаяния бесчеловечностью Никиты Демидова, восстают против заводчика. Наивно веря в заступничество матушки-государыни Елизаветы Петровны, они посылают ей челобитные на своего утешителя. В ответ правительство отправляет на усмирение бунтовщиков регулярные войска и артиллерию. Но так уж повелось исстари, натерпевшийся лиха в родном дому русский мужик не желает мириться с ним. Кто ударяется в бега, кто уходит в казаки, кто отправляется искать страну мужицкого счастья – Беловодье.
В «Самарской вольнице» — первой части дилогии о восстании донских казаков под предводительством Степана Разина показан начальный победный период разинского движения. В романе использован громадный документальный материал, что позволило Владимиру Буртовому реконструировать картину действий походных атаманов Лазарки Тимофеева, Романа Тимофеева, Ивана Балаки, а также других исторических личностей, реальность которых подтверждается ссылками на архивные данные.Строгая документальность в сочетании с авантюрно-приключенческой интригой делают роман интересным, как в историческом, так и в художественном плане.
Это первая часть дилогии о восстании казаков под предводительством Степана Разина. Используя документальные материалы, автор воссоздает картину действий казачьих атаманов Лазарьки и Романа Тимофеевых, Ивана Балаки и других исторических персонажей, рассказывая о начальном победном этапе народного бунта.
О северных рубежах Империи говорят разное, но императорский сотник и его воины не боятся сказок. Им велено навести на Севере порядок, а заодно расширить имперские границы. Вот только местный барон отчего-то не спешит помогать, зато его красавица-жена, напротив, очень любезна. Жажда власти, интересы столицы и северных вождей, любовь и месть — всё свяжется в тугой узел, и никто не знает, на чьём горле он затянется.Метки: война, средневековье, вымышленная география, псевдоисторический сеттинг, драма.Примечания автора:Карта: https://vk.com/photo-165182648_456239382Можно читать как вторую часть «Лука для дочери маркграфа».
Москва, 1730 год. Иван по прозвищу Трисмегист, авантюрист и бывший арестант, привозит в старую столицу список с иконы черной богоматери. По легенде, икона умеет исполнять желания - по крайней мере, так прельстительно сулит Трисмегист троим своим высокопоставленным покровителям. Увы, не все знают, какой ценой исполняет желания черная богиня - польская ли Матка Бозка, или японская Черная Каннон, или же гаитянская Эрзули Дантор. Черная мама.
Похъёла — мифическая, расположенная за северным горизонтом, суровая страна в сказаниях угро-финских народов. Время действия повести — конец Ледникового периода. В результате таяния льдов открываются новые, пригодные для жизни, территории. Туда устремляются стада диких животных, а за ними и люди, для которых охота — главный способ добычи пищи. Племя Маакивак решает отправить трёх своих сыновей — трёх братьев — на разведку новых, пригодных для переселения, земель. Стараясь следовать за стадом мамонтов, которое, отпугивая хищников и всякую нечисть, является естественной защитой для людей, братья доходят почти до самого «края земли»…
Человек покорил водную стихию уже много тысячелетий назад. В легендах и сказаниях всех народов плавательные средства оставили свой «мокрый» след. Великий Гомер в «Илиаде» и «Одиссее» пишет о кораблях и мореплавателях. И это уже не речные лодки, а морские корабли! Древнегреческий герой Ясон отправляется за золотым руном на легендарном «Арго». В мрачном царстве Аида, на лодке обтянутой кожей, перевозит через ледяные воды Стикса души умерших старец Харон… В задачу этой увлекательной книги не входит изложение всей истории кораблестроения.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Июль 1921 года. Крестьянское восстание под руководством Антонова почти разгромлено. Выжившие антоновцы скрылись в лесах на юго-востоке Тамбовской губернии. За ними охотится «коммунистическая дружина» вместе с полковым комиссаром Олегом Мезенцевым. Он хочет взять повстанцев в плен, но у тех вдруг появляются враги посерьёзнее – банда одноглазого Тырышки. Тырышка противостоит всем, кто не слышит далёкий, таинственный гул. Этот гул манит, чарует, захватывает, заводит глубже в лес – туда, где властвуют не идеи и люди, а безначальная злоба бандита Тырышки…
Роман "Казаки" известного писателя-историка Ивана Наживина (1874-1940) посвящен одному из самых крупных и кровавых восстаний против власти в истории России - Крестьянской войне 1670-1671 годов, которую возглавил лихой казачий атаман Степан Разин, чье имя вошло в легенды.
Роман-трилогия Ивана Сергеевича Рукавишникова (1877—1930) — это история трех поколений нижегородского купеческого рода, из которого вышел и сам автор. На рубежеXIX—XX веков крупный торгово-промышленный капитал России заявил о себе во весь голос, и казалось, что ему принадлежит будущее. Поэтому изображенные в романе «денежные тузы» со всеми их стремлениями, страстями, слабостями, традициями, мечтами и по сей день вызывают немалый интерес. Роман практически не издавался в советское время. В связи с гонениями на литературу, выходящую за рамки соцреализма, его изъяли из библиотек, но интерес к нему не ослабевал.
Роман известного русского советского писателя Михаила Алексеева «Ивушка неплакучая», удостоенный Государственной премии СССР, рассказывает о красоте и подвиге русской женщины, на долю которой выпали и любовь, и горе, и тяжелые испытания, о драматических человеческих судьбах. Настоящее издание приурочено к 100-летию со дня рождения писателя.