Над рекой Березой - [9]

Но Саше уже и самому стало ясно, что в партизаны можно попасть только после того, как совершишь какой-нибудь подвиг. Мы с ним еще ничего такого не сделали. Лечили командира? Так он чуть не умер от нашего лечения. Стащили у фрица пистолет? А может, мы его нашли — попробуй докажи.

С такими невеселыми мыслями Саша и пришел ко мне. Долго мы думали, чем заслужить доверие партизан. Но так ничего подходящего и не придумали. Саша, вконец расстроенный, ушел домой.

Не успел я помыть руки и сесть за стол, как снова в дом влетел Саша:

— Слушай, а что, если укокошить немца и переводчицу. Ведь это они повесили Попова и Мянделя? Отомстим за партизан. Пристрелим в лесу — и конец. Никто не догадается, что это мы. Тогда и в отряд нас возьмут.

— Думаешь, они за Плиссой каждый день шляются?

— Месяц будем сидеть в засаде, но подстережем этих гадов, — загорелся Саша.

— Тебе не страшно? — вдруг спросил я его.

— Страшновато, — сознался Саша. — Но страх надо пересилить. Иначе какие же из нас партизаны?

— Ладно, — согласился я. — Будут знать, как вешать партизан. В случае чего махнем в лес, не догонят…

Весь тот день мы тщательно готовились к операции. Вычистили пистолеты, на печке подсушили патроны (а вдруг порох отсырел). А назавтра утром (это было 16 сентября) мы взяли свои лукошки, запрятали под рубашки пистолеты и, захватив на всякий случай лимонку, направились к Дубовому Логу.

В лесу первым делом прошли по тропинке от Плиссы до самой деревни, но нигде никого не встретили. Потом, выбрав в густой чащобе два самых глубоких окопа, начали ждать. Договорились, что я стреляю в офицера, а Саша — в переводчицу.

Тихо-тихо в лесу, только иногда чуть шевельнет листву деревьев легкий ветерок да защебечет невидимая птичка. Мы внимательно следим за тропинкой, прислушиваясь к этой чуткой тишине.

День близился к концу, а мы все лежали в засаде. Хотели уже собираться домой, по внезапно услышали немецкую речь. Они! Через несколько минут из-за поворота показались офицер и его спутница.

— Пора, — шепнул я Саше.

Мы взяли свои лукошки, в которых лежало по нескольку грибов, и потихоньку двинулись навстречу врагам.

— Руку вынь из кармана, могут заподозрить, — вполголоса предупредил я друга.

Но предательница, видно, узнала нас и заинтересовалась, много ли мы насобирали грибов. Саша, показав ей пустую корзинку, ответил:

— Здесь до нас ходили, нам ничего не осталось.

«Здоровущий какой, — подумал я о гитлеровце, — ему и двух пуль будет мало. А вдруг пистолет откажет?» — у меня похолодело в груди.

…Два выстрела прозвучали почти одновременно и звонким эхом отдались в тишине леса. Гитлеровец сразу рухнул на землю, а переводчица завизжала и бросилась бежать.

— Стреляй еще раз! — скомандовал я Саше, вторично целясь в фашиста. Но Саше стрелять не пришлось. Пробежав несколько метров, женщина замертво упала в густые кусты.

Сняв с фашиста кобуру с пистолетом, мы бросились в лесную чащу.

Пробежали, наверное, не меньше двух километров. Когда остановились, Саша, едва переводя дыхание, зашептал:

— Их там оставлять нельзя… Фашисты увидят, поднимут тревогу… Нас найдет по следу собака.

Что делать? Возвращаться назад опасно, вдруг нас уже ищут. Но оставлять убитых было еще опасней.

Как ни страшно было, мы решили все же вернуться. Затащили убитых в траншеи и засыпали землей.

Наши ряды растут

Дня через три после этого к нам домой зашли Саша Климкович и Мелик Бутвиловский, оба промокшие до последней нитки.

— Вот, привел Мелика. Надо с ним серьезно поговорить, — начал Саша. — А то он и Виталька Запольский никак не найдут себе дела. Пришли ко мне советоваться. Они, наверное, думают, что я партизанский комиссар…

— Ничего мы не думаем, — перебил его Мелик. — Просто нам показалось, что ты кое-что знаешь о партизанах. Вот мы и хотим вместе действовать.

— А оружие у вас есть? — поинтересовался я.

— Мы достали пистолет и новенький карабин. У полицая стащили.

Саша удивленно смотрел на Мелика. А тот спокойно сидел на кушетке и посматривал на нас. Потом по нашему требованию начал рассказывать, как они с Виталькой добыли оружие.

…После долгих и безрезультатных поисков оружия на местах бывших боев Мелик Бутвиловский и его лучший друг Виталька Запольский решились на рискованный шаг. Они заметили, что почти каждый вечер на Краснознаменную улицу к известной борисовской самогонщице Марии наведывается полицай Димка, бывший уголовник. Выходил он от Марии обычно едва держась на ногах и направлялся к большому двухэтажному дому на проспекте Революции, где размещалось общежитие борисовской полиции.

Случалось и так, что пьяница, не добравшись до проспекта, засыпал на скамейке возле забора. Мелик и Виталька несколько раз наблюдали, как Димка чуть ли не на карачках выползал из дома самогонщицы и укладывался спать на первой попавшейся на глаза скамейке.

Так было и в тот раз.

Ребята поздно вечером спешили домой с железнодорожного вокзала, где чистили обувь офицерам и солдатам. У обоих за плечами висели небольшие деревянные сундучки, в которых постукивали металлические банки с сапожным кремом и около десятка различных щеток. Опасаясь нарваться на патруль, они перемахнули через забор и несколько минут спустя оказались на темной улице, где сразу же наткнулись на спящего Димку.