Над рекой Березой - [20]

— По городу едем на предельной скорости. Небольшая остановка на мосту, где Матюшенко объяснит часовым, что везет пленных на торфоразработки. Если машину попытаются задержать — откроем огонь из пулеметов и забросаем охрану гранатами. В случае преследования — ураганный огонь по машинам и мотоциклистам.

— Главное, товарищи, проскочить через Березину, — закончил Василий.

И вот грузовик подъехал к мосту. Гитлеровец из охраны поднял руку, приказывая остановиться. Семенов резко затормозил.

Матюшенко, сидевший рядом с Василием в кабине, показал старшему караула удостоверение и на немецком языке объяснил, куда везет пленных. Фашист, по-видимому, остался доволен разъяснениями и без особого внимания заглянул в кузов, где готовые к бою сидели военнопленные и русские конвоиры. Не заинтересовал часового и я, поскольку Матюшенко сказал ему, что подвозит мальчишку домой. Солдат поднял шлагбаум, махнул рукой и крикнул:

— Русише, арбайтен!

Он и не подозревал, что промедление с такой командой стоило бы ему жизни.

— Ух, проскочили! — раздался вздох облегчения, когда машина с моста выехала на широкую магистраль Минск — Москва и, набирая скорость, понеслась по гладкой асфальтированной дороге.

Проводив своих старших товарищей до густого ухолодонского леса, я стал собираться в обратный путь. Бойцы жали мне руку, обнимали, и каждый желал скорой встречи в партизанах. Последними подошли Семенов и Матюшенко:

— Большое спасибо за помощь, мы этого никогда не забудем. До встречи в партизанском отряде!

Пионерское подполье действует

Леня Лавринович и Вася Зуенок были неразлучными друзьями. До войны они учились в одной школе, сидели за одной партой, вместе выступали в школьном хоре. Небольшого роста, крепкие и сильные, они ни с кем не задирались, но и себя в обиду не давали.

Оба очень любили книги о войне и приключениях, о путешествиях Магеллана и Колумба, о восстании рабов под предводительством Спартака, о походах Суворова и кавалерийских рейдах конников Буденного…

В начале войны Лене и Васе пришлось на время разлучиться. Леня уехал вместе с матерью и сестрой в деревню, и Вася ничего не знал о своем друге. Он очень тосковал и все время старался быть вместе с нами. Мы были благодарны Васе за его помощь, но рассказывать о своих связях с подпольем не решались. Через некоторое время Леня вернулся в город, и теперь друзья вдвоем нередко заходили к нам.

— Ребята, — воскликнул Леня, едва переступив порог. — Мы знаем, где стоит вагон с солдатскими сапогами.

Мы с Сашей переглянулись:

— А что делать с этими сапогами?

— Спрячем. Пригодятся нашим. Мы с Васькой все сделаем, — заторопился Леня. — Вот только не знаем, на чем везти и где прятать.

— Я вам помогу, — сказал Саша.

Назавтра вечером он выпросил у соседа лошадь и вместе с Леней и Васькой поехал к железнодорожному тупику возле бывшей базы «Заготзерно». Там стоял большой товарный вагон. Кругом — ни души. Дверь пульмана закрыта на замок.

Саша ловко забрался через вентиляционное окно в вагон, и через минуту из него начали вылетать пары новеньких сапог. Васька и Леня быстро укладывали их в сани. Через полчаса они подъехали к Сашиному дому и тихо, чтобы не услышала тетка, выгрузили в сарай четыре десятка пар обуви. Потом эти сапоги очень пригодились военнопленным, уходящим в партизанские отряды.

Вскоре Леня и Васька помогли подполью еще в одном деле. Франеку Кломбоцкому и другим подпольщикам, которые распространяли листовки и сводки Совинформбюро, не хватало бумаги.

— Хлопцы, я остаюсь без работы. Достаньте где-нибудь бумаги, — при каждой встрече просил нас Франек.

Но как мы ни старались, выполнить эту просьбу не могли. И наконец наступил день, когда Франеку не на чем было печатать.

В это время появился приказ фашистского коменданта, в котором предлагалось каждой семье сдать по две пары валенок и по одному полушубку для германской армии. Лица, уклоняющиеся от сдачи теплой одежды и обуви, указывалось в этом приказе, будут преданы суду военно-полевого трибунала.

— Мерзнут фашисты на нашей земле, так им и надо, — прочитав на базаре приказ коменданта, радовался Мелик.

Надо во что бы то ни стало сорвать это фашистское мероприятие, — решили руководители групп Соломатин и Подолян. Они подготовили текст обращения к жителям города. Только на чем его печатать?

— Как хотите, ребята, — сказал Подолян, — а бумагу достаньте. Нельзя допустить, чтобы гитлеровцы воевали в наших валенках и полушубках.

Мы облазили магазины, где раньше продавали бумагу, обшарили все школы. Бумаги не было.

Возвращаясь как-то из железнодорожной школы, мы неожиданно встретились с Леней и Васькой. Они несли в руках по небольшому пакету.

— Что это у вас? — поинтересовался Саша.

— Бумага, которой офицеры после еды вытирают морды и руки, — ответил Леня.

— А ну, покажите. Можете еще достать? — наперебой набросились мы на ребят.

— Сколько хотите. В кладовке столовой ее много. Сколько нужно пачек? — спросил Леня.

— Как можно больше, пачек хотя бы двадцать. И нужны они сегодня, сейчас.

Пообещав скоро вернуться, мальчишки побежали на проспект Революции, где посудомойкой в офицерской столовой работала мать Лени.