Над просторами северных морей - [6]

Шрифт
Интервал

Село Кирово располагалось на северо-восточной окраине Донецкой области в десяти с лишним верстах от Красного Лимана. В нем жили его родные: отец с матерью и бабушкой, три брата и три сестры. С началом войны вестей от них Константин не имел, но где бы он ни был, куда бы ни забрасывала его военная судьба, всегда, неусыпно следил за движением фронта на родине. Еще в сентябре 1941 года враг захватил Харьков и часть Донбасса. В оккупацию попало и село Кирово. Он встревожился: что с родными? Смогли ли эвакуироваться? Какова их судьба? Зверства гитлеровцев над гражданским населением были всем известны. И не только из печати и сообщений радио. За год войны сам повидал немало. А сколько слышал рассказов очевидцев о массовых расстрелах, убийствах? Знал, что особо свирепо фашисты расправлялись с семьями летчиков. Тревога за жизнь родных поселилась в сердце Константина надолго, не давала покоя ни днем, ни ночью, несказанно угнетала его. Летчик нервничал, сознавая свое бессилие чем-либо помочь им.

Потом появилась надежда. Усенко воспрял духом, когда узнал о победоносном наступлении Красной Армии. Константин от таких вестей ходил как именинник. Он узнал, что освобождено Кирово, и немедленно послал письма родным и односельчанам, пытаясь выяснить их судьбу. Но ответы не пришли: к началу лета ситуация на фронте вновь изменилась не в нашу пользу — враг захватил Донбасс и устремился к Волге и Кавказу.

Хотя эти сообщения были крайне удручающими, в сердце летчика они рождали не панику, не отчаяние, а ненависть к захватчикам, стремление быстрее скрестить с ними свое оружие.

Константин углубился в чтение, но его мозг упорно сверлила мысль о том, что фашисты в Донбассе, что классы его школы топчет поганая немчура. До каких же пор? Почему их там не кончают, как под Москвой? Почему отступают?.. Под влиянием такой мысли стихи поэта воспринимались по-новому. Маяковский не сюсюкал, а рубил. Революционно-набатные строки его поэзии звучали в унисон с тяжким временем, с настроением летчика и потому будили в душе жажду борьбы, звали к решительным действиям.

Сон пропал. Отчего? Из-за невзгод войны, тревоги за родных, за судьбу невесты Марины или из-за любимых стихов? А может, от белых ночей, непонятной пока северной тишины, покоя, уюта?

Летчик вздохнул, отложил книгу. Ум его вернулся во власть действительности: почему все-таки авиаполк пересадили на истребителей и направили не на юг, а так поспешно перебросили на Север? Что крылось за таким крутым поворотом? Предполагать с уверенностью можно было только одно: летать придется в этих краях, в Арктике — той самой, о которой он со школьными друзьями грезил в кружке авиамоделистов. Подивился: вот ведь как жизнь устроена! Ничего из приобретенных знаний даром не пропадает! Пригодилось и детское увлечение.

Летать в Арктике? То есть стать полярным летчиком, как Молоков, Мазурук, Черевичный? От одной этой мысли у парня захватывало дух. Но он был уже «стреляным» и потому после первой волны радости и гордости встревожился: а готов ли он к такого рода полетам? Край здесь суровый, безлюдный, требует летчиков особо одаренных. А они обыкновенные, да к тому же молодые. Конечно, майор Богомолов, комиссар Михайлов, комэски Щербаков и Челышев, их заместители Шакура и Кузин опытные, летают днем и ночью, эти справятся. Летчики довоенного выпуска — Устименко, Костюк, Епифанов, Зубенко и остальные, ставшие в авиаполку «стариками», — пожалуй, тоже «потянут». Ну а он, Усенко, как? В прошлом году под Ельней Константин случайно впервые попал в облака и, стыдно вспомнить, настолько растерялся, что чуть не разбился. Правда, урок пошел ему впрок, и в Балашове он много и упорно тренировался, летал «под колпаком» и в облаках и овладел «слепыми» полетами. Сегодня, например, никакой нервозности не испытывал, пилотировал так, будто всю жизнь летал в туманах. Но достаточно ли таких навыков для Арктики? А как быть с совсем молодыми, с теми, кого всего два месяца назад выпустили из авиаучилища сержантами, как Макаров, Новиков, Киселев? Сержантов Костя знал хорошо. Весной по поручению командира полка он проверял технику пилотирования у курсантов-выпускников и отобрал для своего авиаполка лучших. Но… какие же из них полярные летчики?..

Вопросы следовали один за другим непрерывным потоком, и многие оставались без ответов. Спасительной показалась мысль: «Может, не в Арктике…»

Один «купец» (в авиации издавна повелось именовать транспортные самолеты и их летчиков «купцами») в Москве говорил, что на Севере есть какой-то ОМАГ, куда пригнали шесть истребительных авиаполков и бомбардировочную дивизию АДД[1]. ОМАГ — что это? Город? Остров? Район или…

Усенко незаметно уснул и спал так крепко, что не слышал, как и когда вернулись Гилим с Александровым.

3

Утром отлично отдохнувший, посвежевший лейтенант Усенко растолкал своих товарищей, побрился, сделал гимнастику, умылся до пояса бодрящей холодной водой и в отличном настроении явился к оперативному дежурному.

Наскоро позавтракав и поблагодарив гостеприимных хозяев, экипаж лейтенанта Усенко поднялся в воздух и через полчаса оказался над устьем широкой Северной Двины.


Еще от автора Павел Иванович Цупко
Пикировщики

В книге подполковника запаса П. И. Цупко рассказывается о славных боевых делах первых летчиков-пикировщиков в годы Великой Отечественной войны. С большой теплотой автор пишет о своих товарищах по оружию — бесстрашных летчиках дважды Герое Советского Союза В. И. Ракове, Героях Советского Союза генерале Е. И. Кабанове, полковниках К. С. Усенко, М. А. Суханове, Г. В. Пасынкове и многих других.


Торпедоносцы

В книге автор рассказывает о боевых делах летчиков-торпедоносцев Героев Советского Союза А. Богачева, М. Борисова, И. Рачкова и других, топивших фашистские корабли и транспорты на Балтике в годы Великой Отечественной войны. В сокращенном варианте повесть была опубликована в 1978 году в журнале «Наш современник» и отмечена премией.


Рекомендуем почитать
Синие солдаты

Студент филфака, красноармеец Сергей Суров с осени 1941 г. переживает все тяготы и лишения немецкого плена. Оставив позади страшные будни непосильного труда, издевательств и безысходности, ценой невероятных усилий он совершает побег с острова Рюген до берегов Норвегии…Повесть автобиографична.


Из боя в бой

Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.


Погибаю, но не сдаюсь!

В очередной книге издательской серии «Величие души» рассказывается о людях поистине великой души и великого человеческого, нравственного подвига – воинах-дагестанцах, отдавших свои жизни за Отечество и посмертно удостоенных звания Героя Советского Союза. Небольшой объем книг данной серии дал возможность рассказать читателям лишь о некоторых из них.Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Побратимы

В центре повести образы двух солдат, двух закадычных друзей — Валерия Климова и Геннадия Карпухина. Не просто складываются их первые армейские шаги. Командиры, товарищи помогают им обрести верную дорогу. Друзья становятся умелыми танкистами. Далее их служба протекает за рубежом родной страны, в Северной группе войск. В книге ярко показана большая дружба советских солдат с воинами братского Войска Польского, с трудящимися ПНР.


Страницы из летной книжки

В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.