Над просторами северных морей - [43]

Внизу интенсивность зенитного и артиллерийского огня достигла наивысшего накала. Борта кораблей и транспортов беспрерывно искрились выстрелами. В воздухе рвались снаряды, стлались светящиеся цепочки пулеметных и пушечных трасс — во всем обозримом пространстве клокотал огонь, вспухали дымы, пульсировали пулеметные очереди. Торпедоносцы замелькали уже перед концевыми кораблями охранения, когда один из них вдруг зацепился крылом за водяной столб, круто развернулся и с креном ударился о воду. Остальные гитлеровцы начали сбрасывать торпеды.

С нарастающим в душе ужасом Константин из своей зоны рассмотрел в воде тонкие пенные струйки — следы торпеды — прямые, как натянутые струны, они неотвратимо сближались с громадами транспортов — вот-вот раздадутся взрывы. Но пароходы, к облегчению летчика, задвигались, начали делать отвороты от курса вправо и влево, и струйки проносились мимо их бортов.

А «фоккеры» уже летели в расположении колонн конвоя. Их стрелки из пулеметов вели обстрел расчетов зенитчиков на судах. Но те огонь не прекращали, и между колоннами один за другим возникли два больших всплеска — в воду свалились очередные немецкие машины. Уцелевшие разворачивались вправо, мористее. Этого и ожидал майор Богомолов. Едва первые торпедоносцы оказались под ним, как он приказал:

— Соколы! Круши гадов! За мной!

Пара за парой краснозвездные двухмоторные истребители, мелькнув раздвоенными хвостами, сверху набросились на торпедоносцев, и еще один из них зарылся в свинцовые волны студеного моря, задымили двое других, потянули за собой к горизонту длинные черные хвосты.

Константин Усенко, зажав руками штурвал, припал глазом к прицелу, удерживал в его кольцах толстый фюзеляж «фокке-вульфа», ждал, когда его проекция впишется в нужную риску перекрестия, чтобы открыть огонь. Одновременно он соображал, куда направить пушечную очередь, чтобы наверняка завалить фашиста, в фюзеляж или в моторы? Такой огромный самолет он видел впервые и потому не ожидал, что можно прицеливаться в разные его места. Вдруг перед носом «Петлякова» пронеслись веера трассирующих пуль — оказалось, стрелял из «фоккера» кормовой стрелок. Усенко чуть приподнял нос машины и дал короткую очередь: стрелок умолк; летчик тотчас ударил по фюзеляжу и ясно увидел, как от него в сторону полетели клочья обшивки. Но немец продолжал лететь. Тогда Константин чуть отодвинул Пе-3 — в прицел попал крайний правый мотор торпедоносца — и опять нажал кнопку пушечного огня. Из мотора врага вырвалось пламя. «Петляков» был слишком близко к гитлеровцам, нужно было повторять атаку. Усенко рванул штурвал на себя, оглянулся. Другие истребители также стремительно разворачивались, заходили в новые атаки. Но в эфире загремел командирский бас:

— Соколы! Не увлекаться! Вернуться в зону! Всем в зону… Седьмой! Кому говорю, мать твою… В зону!

Усенко ругнулся про себя и прервал атаку.

— Ничего, командир! — поспешил успокоить его Кронид. — Фриц далеко не уйдет. Протянет и булькнет!

— Предпочитаю видеть это своими глазами, а не гадать! — процедил сквозь зубы летчик. — Где командир? В печенку…

Очередная комбинированная атака гитлеровцев была отражена. Довольный Василий Павлович озабоченно считал пристраивавшихся к нему «Петляковых». Все пары были на месте! Только почему-то ведомый у Устименко держался вдали?

— Сокол шесть! — тревога прозвучала в голосе командира полка. — Почему оттянулись? Что у вас случилось? Доложите!

— Сокол первый! Я — шестерка! У меня все в норме! Так, немного зацепило фонарь и приборную доску… Разрешите продолжать выполнение задания?.. Пожалуйста!

Богомолов взглянул на термометр наружного воздуха. Он показывал минус шесть градусов. В закрытой кабине холодно, а каково в разбитой? Да еще с поврежденными приборами? Нет, надо немедленно отправлять «шестерку» на берег — до него неблизко — больше двухсот километров. Дотянул бы! Потребуется сопровождающий. Значит, придется ослаблять патруль? — роятся мысли в голове командира, а нужно решать!

Колебания командира чутко уловил лейтенант Горбунцов.

— Сокол первый! Часть приборов работает. Выдержу, честное слово! — мольбой звучит в эфире его голос…

— Ладно, шестой, оставайся. Но будь предельно внимателен! В случае чего — тяни к Канину Носу! Разойдись по зонам!

Снова, как прежде, будто не было напряженного боя, Пе-3 старательно вычерчивали в белесом небе восьмерки барража.

Прилетела помощь — еще три пары «Петляковых». Богомолов направил их в нижний ярус для борьбы с низколетящим противником. Но вражеской авиации в квадрате больше не было видно. Исчезли даже разведчики. Надолго ли? Глаза летчиков продолжали тщательно рассматривать пятнистый небосвод. Количество облаков на нем постепенно увеличивалось, разрывы между ними уменьшались. Вскоре солнце спряталось, и море сразу стало сумрачным. Усиливался ветер. На воде появились пенные гребни крутых волн.

Под крылом истребителя по-прежнему дымил конвой. С каждым часом он приближался к заветному входу в горло Белого моря, где было намного безопаснее. Константин поглядывал на корабли конвоя, на ведущего, своего ведомого, за обстановкой вокруг. Он давно успокоился и теперь почти машинально пилотировал свою машину.