Над просторами северных морей - [19]

Увы! Летчики еще не догадывались, что они встречали суда, уцелевшие после разгрома немцами «семнадцатого».

2

Получив боевую задачу, лейтенант Усенко в паре с Макаровым полетел в море. Через час полета Усенко увидел в стороне подозрительное облако, которое своей густой чернотой отличалось от других. Он повернул туда и несколько минут спустя оторопел, увидев впечатляющую картину: двумя колоннами друг за другом по морю плыли семь больших пароходов, их трубы нещадно дымили, и потому над районом густой пеленой висело огромное дымное облако. По обе стороны от транспортов на параллельных с ними курсах шли небольшие военные корабли.

— Конвой, Шурик!

Да, то был тот самый семнадцатый конвой. Вернее, его остатки. Но Усенко именно таким его себе и представлял по рассказам. На душе стало весело и легко. Напряженные полеты наконец увенчались успехом. Вот и они с Гилимом, сухопутные летчики, научились точно выходить в заданный квадрат моря! Разыскать конвой в хмуром безбрежье Севера — вещь нелегкая. Стоило летчику всего на несколько сот метров пролететь правее, и за дымкой он не заметил бы то черное облако.

Радость обнаружения транспортов почти сразу сменилась тревогой, когда Усенко приметил, что с кораблей и с судов стреляли зенитки, а рядом с концевыми пароходами из воды вставали белые столбики — точно такие он видел, когда сам бомбил переправы: так в воде взрывались авиабомбы. Значит, фашисты атакуют конвой?!

Истребители бросились искать врага. Но он прекратил атаки, не показывался. Может, спрятался в облаках, выжидал?

— Костя! Вон слева! Вижу! — Гилим от возбуждения даже вскочил на ноги. — Готовится зайти на боевой курс, гад.

Над головным транспортом правой колонны из облаков вынырнул двухмоторный бомбардировщик. Летчик двинул секторы газа, ринулся ему наперехват.

— Ха-а! Старый знакомый, Саша! Это ж Ю-88!

Экипаж немецкого пикировщика обнаружил советских истребителей, отказался от своего намерения и поспешил нырнуть в облако. Расстояние до него было слишком велико, чтобы вести прицельный огонь, но Усенко не сдержался, выпустил вдогонку пушечную очередь. Конечно, расстроился: промазал.

А внизу, окутанный дымами, мирно двигался конвой. Собственно, его движение не было заметно. Двигались самолеты, а пароходы и корабли под ними, казалось, стояли на месте.

Противник больше не показывался. Напряжение боя спало, и летчики внимательнее рассматривали это чудо в море: конвой.

Около часа летала пара Усенко — Макаров в зоне барража, пока с юга не показалась смена: в район конвоя подлетали два Пе-3 из 95-го. Поприветствовав друг друга покачиванием крыльев, истребители разлетелись в разные стороны; прибывшие заступили на вахту — полетели вдоль строя кораблей, а Усенко с ведомым взял курс на берег.

Конвой медленно приближался к мысу Канин Нос, к Белому морю. Истребители непрерывно висели над ним, пресекая попытки фашистских самолетов атаковать. При входе в горло Белого моря планировалось в патрулирование включить «чайки» морского авиаполка. Но погода продолжала ухудшаться, и генерал Петрухин приказал выпускать на барраж наиболее подготовленные экипажи. Таких было немного. Суда проходили в непосредственной близости от Энска, время нахождения над ними увеличилось до трех часов, и эти «немногие» обеспечили прикрытие за два авиаполка, вылетая два и три раза за сутки.

Тяжелые условия погоды, однообразие патрулирования сильно изматывали летчиков, но они продолжали летать с большим желанием, уверенно: море их уже не смущало.

Перед очередным вылетом майор Богомолов, инструктируя группу, обратил внимание на покрасневшие глаза Усенко.

— Устал? — спросил он его участливо.

— Никак нет! К полету готов!

— Это я знаю! Все же? По-честному? У тебя ж третий вылет!

— Разрешите лететь, товарищ майор? — упрямо мотнул головой летчик.

— Хорошо! Лети! Но сегодня это твой последний вылет! — Богомолов взглянул на часы и поперхнулся: сутки кончились.

— Вернешься — до обеда не подходи! Не пущу. Отдыхать!

— А сами?

— Разговорчики!..

3

Небо над аэродромом затянуло сплошной пеленой рыхлых слоистых облаков. Они так низко жались к земле, что отдельные космы задевали вершину ближней сопки. Иногда из облаков вниз срывался мелкий, как процеженный через густое сито, моросящий дождь. Было холодно, слякотно, мерзко. А летать надо: конвой проходил самую опасную зону.

Экипажи находились в самолетах и ждали сигнала. А его не было: оперативный дежурный точно выдерживал график времени.

Но вот долгожданная ракета взвилась над капе, на секунду пропала где-то в облаках, потом ее огненный шарик вновь вывалился и искрами посыпался к земле. Запуская моторы, Константин в уме подсчитал: высота нижней кромки облаков над аэродромом — видно по ракете — около тридцати метров, плоскогорье возвышалось над морем на сто восемьдесят, итого двести десять метров. Для скоростной машины Пе-3 такая высота мала. Но над морем, хоть и трудно, лететь можно. Только как потом найти аэродром? А как садиться?

Все сомнения летчика разом разрешил командир полка. Его истребитель двинулся со стоянки, вырулил на старт, и пошел на взлет. Усенко помчался вслед. «Семерка» рванулась вперед, и вот под крылом уже пронеслись последние груды камней, Пе-3 повис в воздухе и сразу оказался в плену облаков. Снижаться в таких условиях рискованнее, можно врезаться в землю, и Константин повел машину вверх, за облака.