Над пропастью во ржи - [4]

Петрович спросил:

- А экспертиза тех трех трупов, что на ней, как ты выражаещься, висят, показала присутствие в крови отравляющих веществ?

- Нет, во всех случаях отравления не было.

- То-то и оно... - задумчиво протянул он. - Здесь дело темное. Я помню, когда в подмосковном РУВД еще работал, жила у нас в доме такая тетя Катя, пенсионерка. Книг она не читала, телевизор не смотрела, а была у нее "одна, но пламенная страсть": через день ходила на кладбище за похоронами наблюдать... И знаешь, бывало идет с кладбища домой - вся так и цветет: посвежевшая, разрумянившаяся, как после бани. Подпитывалась она, значит, от свежих покойничков энергией. Так вот эта тетя Катя троих мужей схоронила. Правда, в семьдесят лет и себе приговор подписала - повесилась.

- Ты к чему это, Петрович?

- Да к тому, Николаич, что здесь похожая история. Нет здесь криминала. Мистика одна, необъяснимая. Не докажем и не узнаем мы ничего об этих трех смертях, что у нас в головах.

- А ты спрашивал людей об этом?

Петрович безнадежно махнул рукой:

- Спрашивал, много спрашивал. Болтают об этом охотно, только больше всех ты да я знаем, остальное - треп, домыслы досужие.

Я был разочарован. Только теперь я понял, как надеялся на то, что опыт и мастерство опера Петровича сорвут завесу с мрачной тайны гибели моих людей. А оказалось, что тайны-то никакой и не было, во всяком случае, криминальной тайны...

- Ну ладно... - вяло произнес я. - А Смердину-то саму ты видел?

- Вот это - еще нет. Это в мои планы пока не входило. Это - в следующий заход. Это - завтра. - Голос его зазвучал как-то странно суетливо.

Я удивленно посмотрел на него:

- Так ты что, еще будешь копать это дело?

Петрович укоризнено воскликнул:

- А как же, Николаич! Я всегда все довожу до конца!

Я внимательнее вгляделся в его хитрую красную бандитскую рожу и, когда он стыдливо отвел взгляд своих выпуклых, в один момент почему-то ставших блудливыми, глаз, я вдруг все понял. Он любопытствовал! Этому кобелю было очень любопытно, что же это за баба такая живет в поселке Таежный-3, о которой говорят, что у нее в одном месте медом намазано! А в мистику темную, о которой узнал от соседей Смердиной, он ни на грош не верил, и не боялся ничего, одно у него теперь в голове было!

- До какого к о н ц а, Петрович? - мрачно спросил я. - Ты что, разве еще не понял, с кем знакомиться собираешься? До какого к о н ц а? Если ты имеешь в виду свой член, который собираешься засунуть в эту ведьму, то... У слова "конец" много значений! И одно из них - "летальный исход"! Ты об этом не думал?

Петрович деланно-обиженно выкатил на меня глаза:

- Да ты чего мелешь, Николаич! Я для дела стараюсь, сам же меня просил! Если не хочешь - не буду тебе помогать, только мне теперь самому интересно... Уникальная же баба! А вдруг я у нее в доме все-таки какую-нибудь отраву найду!

Я больше не хотел с ним спорить. В конце концов, в его словах был резон, пускай доделает дело. До какого хочет конца, лишь бы не до смертельного. Я махнул рукой:

- Ладно, Петрович, действуй. Только помни, о чем я тебе все время говорю: будь настороже. Жду тебя через неделю. Управишься?

- Раньше управлюсь! - удовлетворенно сверкнул крупными зубами Петрович и вышел из кабинета

* * *

Через неделю он не появился. Не появился и через две. А через месяц после работы я взял из нашего милицейского гаража "уазик" и отправился к Петровичу на пасеку. Его там не было. Правда, полянка вокруг сторожки была чисто выметена и, видно, совсем недавно; ульи - в идеальном порядке; амбарный замок на двери - в свежей смазке. Я заглянул в окна сторожки и увидел, что жилье Петровича убрано, но полированный стол посреди комнаты покрыт тонким слоем пыли. Очевидно, хозяин наведывался на пасеку, ухаживал за своим хозяйством, но долго в нем не задерживался и в домике своем не жил.

Теперь я точно знал, где его искать. Я сел за руль и поехал в поселок Таежный-3.

Бумажка с адресом Смердиной Нины Ивановны лежала у меня в кармане.

- А, Николаич! - Голый по пояс Петрович радостно махнул мне рукой, бросил колун на огромную кучу переколотых дров и широким шагом двинулся от дома Смердиной ко мне. Я снял фуражку, расстегнул китель и положил руки на низенькие фигурные колья ограды. Петрович подошел и встал напротив, и все широко улыбался. А я без улыбки смотрел на него и видел, что он здорово смущен, этот кобель, очень смущен, но изо всех сил старается не показать мне это.

- Вот... - он развел руками и, все так же глупо улыбаясь, кивнул головой в сторону большого и крепкого дома Смердиной. - Видишь?

- Вижу, - сказал я. - Вижу. Давно устроился?

Он, как деревенский дебил, высоко закинул локоть над головой и со скрежетом почесал затылок:

- Да, знаешь, уж месяц будет скоро. Сразу, в общем, как познакомился я с Ниной Ивановной, так и...

- А сама-то хозяйка где? - Мне вдруг дико захотелось заглянуть в глаза этой бабе Смердиной. Может быть, если бы мне тогда это удалось, все вышло бы по-другому. Но не судьба.

- А нет ее, за грибочками в лес пошла. Ну, скоро будет! - Улыбка Петровича изменилась и из натянуто-глупой превратилась в ласково-идиотскую. Меня затошнило. Я отвернулся от него и спросил: