Над Мерапи облака - [88]

— Нет, но последовал примеру моих соплеменников, меняющих традиционные китайские имена на индонезийские. Еще недавно вы могли видеть вывеску какого-нибудь доктора Тан Хонгли, а теперь он стал ликтором Абдулой. Более удобная форма, не меняющая сущности.

Это стремление крупных дельцов-китайцев кооперироваться с индонезийцами, обычно представителями высшей бюрократии и военной верхушки, — довольно частое явление в деловом мире сегодняшней Индонезии. Г-н Чэн, он же Мохтар Субарди, — яркий пример такого кооперирования, основанного на принципе «Мои деньги — твое имя».

— Итак, г-н Чэн, вы носите индонезийское имя, у нас есть влиятельный компаньон — генерал. Чувствуете ли вы себя уверенно как представитель делового мира? — спросил я напоследок.

— Как вам сказать? В известных пределах — да. Юридически никто не подвергнет сомнению мою принадлежность к гражданам Индонезии. Я относительно уверен в своей безопасности, в прибыльности фирмы, у меня хорошие связи с властями. И все-таки я стремлюсь переводить прибыли в швейцарский или сингапурский банк, а не вкладывать в индонезийскую экономику. Я никогда не рискну построить на этой земле фабрику!

— Почему?

— Зачем рисковать? Кто знает, что произойдет в той стране завтра. Назвавшись Мохтаром Субарди, я все же остаюсь китайцем. Такого, как я, слопает при нервом удобном случае тот же генерал, мой компаньон, как только сам прочно встанет на ноги и почувствует вкус к чековой книжке.

Пусть у читателя не сложится превратного представления, что все китайцы в Индонезии или их подавляющее большинство — это такие, как Чэн, Си или Лим. Далеко не всем из них написано на роду стать богачами. Наряду с богатой прослойкой можно встретить китайцев-ремесленников, мастеровых, шоферов, лоточников. И их положение отличается от положении индонезийской бедноты разве лишь тем, что кроме нужды приходится испытывать на себе еще и влияние национальных предрассудков.

Нельзя отрицать, что определенная часть китайцев в Индонезии, как и в других странах Юго-Восточной Азии, служит опорой пекинских маоистов в их внешней политике. С одной стороны, это кустари-ремесленники, недовольные своей социальной неустроенностью и тем, что их национальному самолюбию порой наносятся чувствительные удары, которые легко поддаются всякого рода анархо-левацким и шовинистическим влияниям. С другой — это богатые дельцы, которых жажда наживы делает неразборчивыми в средствах. Если это в данный момент выгодно и сулит прибыли можно иметь дело и с Пекином. Идейные симпатии или антипатии роли здесь не играют.

После сентябрьских событий происходило длительное нагнетание напряженности в отношениях между Республикой Индонезией и КНР. В Пекине при поощрении местных властей проходили многолюдные демонстрации перед зданием индонезийского посольства. Аналогичные демонстрации были и в Джакарте. Дели доходило до разгрома посольских зданий. Каждая сторона объявляла персоной нон грата и высылала дипломатов другой стороны. В конце концов остатки персонала посольств покинули страну пребывания, хотя формально дипломатические отношения не были прерваны. Здание бывшего посольства Китайской Народной Республики в Джакарте, около базара Глодок, теперь пустует. Ворота ограды и стены носят следы недавних молодежных выступлений.

Итак, официальные отношения заморожены. Означает ли это прекращение всякого рода связей между Индонезией и КНР?

Пройдитесь по оживленным торговым районам индонезийской столицы, таким, как Глодок, Сенен, Паcap Бару, загляните в большие универсальные магазины и маленькие лавчонки. В глаза бросится обилие товаров производства Китайской Народной Республики. Здесь и готовое платье, и галантерея, и посуда, и металлический инструмент, и игрушки, и многое другие. Все эти товары в официальных документах показаны как импорт из Гонконга или Сингапура. Ведь официальных торговых связей с КНР нет. Но гонконгские и сингапурские фирмы выступают в роли реэкспортеров, попросту говоря — маклеров-спекулянтов.

Почему же китайские товары смогли пробить себе порогу на индонезийский рынок, успешно конкурируя с первоклассной продукцией Японии, США, западноевропейских стран? Ведь с этими странами Индонезия развивает сейчас тесные деловые связи, получает от них кредиты, предоставляя их монополистическим фирмам различные привилегии. Китайские импортеры не имеют подобных условий и не могут предложить продукцию более высокого качества.

Индонезийских торговцев, да и покупателей привлекает относительная дешевизна китайских товаров. Она определяется двумя факторами. Первый — низкие издержки производства, весьма низкий уровень заработной платы рабочего класса КНР, производящего все те товары, которые идут на индонезийский и другие внешние рынки. Второй — сравнительно невысокие транспортные расходы, поскольку Китай расположен к Индонезии ближе, чем Япония, США или Западная Европа. Перепродавая дешевые китайские товары, наживаются гонконгские и сингапурские торгово-посреднические фирмы, крупные индонезийские импортеры и розничные торговцы. Таким образом, наживается не одна ступень дельцов-хищников, а Пекин получает иностранную валюту.