Над Кубанью Книга третья - [12]

Сгрузившись на третьем запасном пути, Батурин направился с отрядом в станицу. Колесный обоз он увел с собой, категорически отказавшись сдать его в резерв армии. В станице им пришлось разместиться с большим трудом. На новом фронте были подтянуты войска из Екатеринодара и Тихорецкой.

Плохо было с фуражом. Не желая трогать вьючный запас, Батурин с большим трудом добыл два воза сена и десяток мешков ячменя. Разбив в широких дворах взводные коновязи, казаки задали лошадям сена и выставили дневальных. Батурин решился держаться кучно и осторожно. Запретив отпуска, он приказал сварить кулеш в медных полковых казанах, предусмотрительно захваченных из дому. Поужинав, казаки расположились на ночлег рядами, подстелив толстые походные полости.

Запелн казаки старинные запорожские песни. Невдалеке посвистывали паровозы, поднимались столбы дыма, очевидно от костров, разложенных беженцами вдоль железной дороги. Пока все находилось в томительном и неясном ожидании. С минуты на минуту должен был появиться Барташ, уехавший в штаб армии за распоряжениями.

Миша держался возле Огийченко, который понравился ему своим спокойствием. И Огийченко, заметив это, установил за мальчиком чисто отеческий присмотр. Вот и сейчас они лежали вместе, подмостив под головы седла, и Огийченко, закинув руки за шею и уставившись в звездное небо, старательно выводил «хвосты». Павло вторил, подыгрывая на гармошке. На песню, как на огонь мотыльки, слетались девчата, образовавшие у забора так называемую «улицу». Молодые жилейцы вначале зубоскалили, задирая девчат, а потом один по одному начали подниматься и уходили к ним. Вскоре на всем протяжении квартала, занятого жи-лейцами, пели, играли на гармошках, отбивали гопака, парами танцевали польку-бабочку.

Часам к десяти во двор въехала тачанка. С нее соскочили Барташ и Мостовой. Павло поднялся, пошел им навстречу. Появление Мостового и обрадовало и как-то ущемило его самолюбие. Он чутьем военного догадался, что Барташ не зря прихватил с собой Егора. Тем не менее Батурин, не подав вида, радушно поздоровался с Егором. Отовсюду подходили жилейцы, старые фронтовые друзья Мостового. Барташу, очевидно, понравилось радушие встречи. Он решил без обиняков приступить к делу, которое до этого он считал щекотливым.

— Павел Лукич, — сказал он Батурину, — я добился в штабе, чтобы вы поступили в распоряжение Мостового, а не кого-нибудь другого.

— Ну, что же, магарыч с меня, — уклончиво сказал Батурин.

— Егор-то у нас теперь в почете. Скоро командиром дивизии будет.

— Теперь эполеты на фунт небось продают. Дело не хитрое. — Он полуобнял подошедшего Егора. — Ну, как твои дырки, командир дивизии?

Егор со смехом вывернулся.

— Тише, Павло, щекотки боюсь. Насчет дырок не сомневайся. Нашего брата мало убить, надо еще повалить. Так мне говорил один иногородний комиссар. — Повернулся к Барташу: — Сказал уже?

— Да.

Егор подтянул оружие и сразу посуровел.

— Так вот, Павло, завтра холодком на Ростов трогаем.

— На Ростов? — удивился Павло. — А огнестрельный припас, пулеметы?

— Получишь на станции из цейхгаузов, у интенданта.

— Все трогаем? Ишь сколько нагнали.

— Только кавалерию.

— А пластунов моих куда?

— Пластунов придется определить с какой-ся надежной части. — Мостовой вопросительно поглядел на Барташа. — Может, до Ваньки Хомута?

Барташ утвердительно кивнул головой.

— Хомутов под Каялой стоит, — продолжал Егор, — придется туда верстав тридцать потопать.

— Пластуны топать привышные, — сказал Павло, — а Ванька Хомутов мужик надежный… Хотя и не командир дивизии.

Чуткий Барташ уловил в голосе Батурина насмешку, и это неприятно покоробило его. Он хотел что-то сказать, но потом, раздумав, подал руку.

— До завтра, Павел Лукич.

— А может, дольше?

— Нет, только до завтра. Я отправлюсь с вами.

Барташ и Мостовой приготовились уезжать. Томимый желанием узнать о Сеньке, Миша до сих пор все же не решался подойти к занятому Егору. Теперь был удобный момент. Мальчик подбежал к тачанке.

— А, Михаил Семенович, — обрадованно воскликнул Мостовой, — вот где привелось встретиться. Хорошо, очень хорошо, — он приподнял его к себе. — Про дружка не пытаешь?

— За тем и прибег, дядя Егор.

— Во-первых, — сказал Мостовой, просматривая пряжки подсумка и портупеи, — раз такие штуки нацепил, значит, дядя Егор в Жилейской остался, а тут перед тобой товарищ командир, а во-вторых, Сеньку увидишь завтра. В один взво;; спаруем. Только ежели какое высшее начальство вопрос о годах поставит, смело прибавляй два, можно поверить. Л то как бы обратно не списали. Понял, товарищ боец?

— Понял, товарищ командир, — твердо ответил Миша.

— Выходит, школьник понятливый. Ну, иди спать… ' Мишка.

Тачанка ушла, но выполнить последнее приказание командира мальчик сразу не смог. Хотя он и лег, спать не хотелось. Часовые перебранивались со вновь прибывшими в станицу переяславцами, джерелиевцами, незама-евцами, чепиговцами, не пускали их во дворы, уже занятые отрядом Батурина. Ржали кони, почуяв корм и отдых; позванивали барки мажар; раздавалась протяжная кавалерийская команда. Продолжали прибывать кубанцы с первой оборонной линии и из станиц, носящих красочные названия бывших запорожских куреней. Всадники зачастую спрашивали отряд Кочубея, уже прославленного по Кубани. Но Кочубея в станице не было, он подтянулся ближе к Дону, и его дозоры обшаривали ковыльные просторы Сала.