Над картой Родины - [4]

Здесь все совершается ради человека, во имя удовлетворения его растущих потребностей. Не стихийно, а планомерно развивается у нас народное хозяйство. Создавать и осуществлять хозяйственные планы советским людям не мешают ни своекорыстные интересы капиталистов, ни игра цен на рынке, ни кризисы.

Такого сознательного, целеустремленного, планомерного труда, какой кипит на нашей земле, мир до Октября не видел. Не видел он и таких результатов народных усилий.

Облик нашей страны изменился. Он продолжает изменяться. Учебники географии едва поспевают за жизнью. Карты быстро стареют.

Человека, выросшего в капиталистическом мире, удивляют быстрые изменения нашей географической карты.

Один иностранный пилот, тщась побить мировой рекорд скорости полета вокруг света, залетел в нашу страну. Был разгар работ по выполнению довоенных пятилеток. Летчик должен был пересечь СССР по воздуху с запада на восток — от Белоруссии через Волгу, Урал и Сибирь до Анадыря. В планшете у него лежала карта, напечатанная всего лишь лет за пять до полета.

Пилот спокойно промчался над Западной Европой. Он видел под собой города, давно возникшие и стойко определившие географический рисунок, — города эти он нашел бы на своем месте и десятилетия назад. Он видел нити дорог, дороги эти обозначились еще в прошлом веке. Карта была точна и услужлива — она не отставала от жизни.

Но вот самолет пересек советскую границу — и жизнь вступила с картой в спор. Старые города разрослись — подлетая к ним, пилот находил улицы там, где на листе расстилались пустыри. Среди полей и лесов, залитых на карте сплошной зеленой краской, возникали города и новые заводы. Их соединяли еще не отмеченные линии дорог.

Чем дальше на восток, тем лететь было труднее. Новые приметы сбивали летчика с толку, вселяли сомнения — он потерял доверие к карте и стал плутать. За Новосибирском самолет пошел вдоль новой, еще не нанесенной на карту железной дороги, заблудился и сел.

Когда мы, советские люди, смотрим на давно изданную карту, мы не обвиняем ее в том, что она ошибается. Мы делаем поправку на время — каждый из нас знает, что живет в стране, где, что ни день, появляется новое, а старое день ото дня молодеет и меняется. Сравнивать старую и новую карту нам радостно — видя перемены на карте, мы живее ощущаем быстроту нашего роста, острее чувствуем силу Советской державы.

А тот летчик из чужой страны, что растерялся среди новостроек нашего Кузбасса, вылез из кабины изумленный. Оказалось, зря пенял он на «неточную карту». В руках летчика карта молчала не потому, что была неправильной, а потому, что Советская страна пребывает в непрерывном стремительном движении.

Недавно какой-то богатый англичанин, захватив с собой путеводитель, изданный лет сорок назад, отправился в один из французских городов. Там он установил, что старый путеводитель годен еще и сейчас: те же здания, те же вывески, те же достопримечательности. И, умиленный незыблемостью порядков в этом мире, даже опубликовал свои восторженные впечатления в газете.

Человек из капиталистического мира незнаком с быстрыми и притом плановыми изменениями в ландшафте. И это дает повод буржуазным ученым распространять угодные капитализму теории. Не желая видеть истинных сил, движущих историю, они все объясняют влиянием природы. Не способ производства материальных благ, не общественное бытие, а климат, характер поверхности, положение на земном шаре, словом, географическая среда — вот что, по их мнению, определяет жизнь народов и стран. Циклоны, дескать, вселяют в народы активность и ведут к росту индустрии; равнины, дескать, предрасполагают народы к пассивности и навсегда обрекают их оставаться землепашцами. «В основе истории лежит география», — твердят западноевропейские и американские социологи вслед за старым идеалистом Кантом.

Но раз в основе общественной жизни лежит география, а география неизменна, то неизменным должен быть и строй общественной жизни — вот весь смысл этих идей.

Приспособив географию для своей философии, реакционные ученые современного Запада придумали немало глубокомысленных тезисов: «география не создается, а сама собой рождается»; «ландшафт — это неотвратимая судьба…» Между тем все это лишь пестрые одежды для голой мысли, которую они хотят вбить в сознание людей: «капиталистический строй вечен».

Наша карта отвечает: нет, география не рождается, чтобы пребывать неизменной; смотрите, как смело мы ее преобразуем. Силу для этого нам дает социалистический строй.

Наша карта свидетельствует: неправда, что ландшафт «неотвратим». Постигая законы природы и общества, мы с разумным расчетом переделываем старые ландшафты; на научной основе преображаем мы свою страну.

Разумеется, природная обстановка в известной мере влияет на ход исторического развития — она может его и облегчать и затруднять. Но не она определяет ход истории. «Географическая среда, бесспорно, является одним из постоянных и необходимых условий развития общества, и она, конечно, влияет на развитие общества, — она ускоряет или замедляет ход развития общества. Но ее влияние не является